Противостояние

– Нет. Что бы она ни сделала, со мной Сандра не советовалась. Но она знает, что Райли меня схватил – мы как раз были на связи.

– И она решила сотворить с собой это… – Девушку до сих пор передёргивало от увиденного. – Чтобы спасти тебя.

– Возможно, – осторожно согласился Бесполезный.

– Потому что Сандра тебя любит? – вновь уточнила Октавия.

– Потому что Сандра – мой друг. Мой настоящий друг. А любит она другого человека. Моего второго настоящего друга. – Теперь паузу выдержал Даррел. – Скажешь, что произошло с Сандрой?

Вместо ответа девушка запустила смартплекс и показала Августу сделанную в лаборатории запись. Которая вызвала неподдельное изумление.

– Что она с собой сотворила? – Октавия довольно быстро прервала демонстрацию, но Бесполезного продолжало слегка потряхивать.

– Я предполагаю, что Сандра сделала с собой то же самое, что инопланетяне сделали с Артуром: вживила в себя их компьютерное устройство.

– И стала частью системы?

– Да.

– Но зачем?

Леди грустно улыбнулась:

– У неё никак не выходило получить полный доступ, а без него невозможно остановить систему самоуничтожения. Ты ведь знаешь, что станция скоро взорвётся?

– Да. И сказал об этом Райли. Он понимает, что никто, кроме Сандры, не способен предотвратить взрыв, но всё равно боится приводить её в чувство.

– Потому что ему нужна станция.

– Совершенно верно, – очень серьёзно подтвердил Бесполезный. – Райли хочет заполучить главный приз в единоличное пользование, но не знает, как это сделать. Точнее, он уже понял, что сам этого не сделает, и теперь выжидает, пытаясь придумать, как надавить на Сандру, чтобы добиться желаемого. И рискует жизнями всех нас.

– Не хочет садиться играть без козырей, – поняла девушка.

– Карты уже сданы, теперь он хочет их поменять.

– А что ты думаешь об этом? – Леди кивнула на смартплекс. – Что теперь мы можем сказать о Сандре?

– Сомнения, конечно, появились, – не стал скрывать Даррел. – Но сейчас никто не скажет, какой она стала, проверить это можно лишь опытным путём.

– Не страшно?

– Я знаю Сандру достаточно хорошо и уверен, что она пошла на операцию, тщательно взвесив возможные последствия. – Он прищурился, невидяще глядя на монитор, и продолжил: – Не забывай, что она единственная плотно общалась с Артуром и знает, какими становятся люди после подобной операции.

Возникла короткая пауза, а затем Октавия неожиданно произнесла:

– Ты… ты сейчас очень взрослый. Ты всегда казался старше своих лет, даже когда вёл себя как мальчишка. Однако я чувствовала, что ты не мальчишка, а играешь в него, как играешь в компьютерную игру: увлечённо, хорошо, но в любой момент можешь из неё выйти. Ты в ней не останешься навсегда, Август – в игре, которую вёл со всеми нами. Очень скоро маска спадёт, и поэтому я буду очень благодарна, если ты сейчас скажешь мне то, что я всё равно очень скоро узнаю. Что все скоро узнают. Для меня очень важно, чтобы ты сказал мне об этом сейчас. – Короткая пауза, во время которой Даррел не успел начать отвечать. – Я вижу, что Райли в чём-то тебя подозревает и при этом явно побаивается. Почему?

– Прежде чем ответить, я вернусь к тому, с чего мы начали: ты должна мне верить, – медленно произнёс Август, глядя девушке в глаза. – Доказать сейчас я ничего не могу, но доказательства существуют. Пока же есть только моё слово. Которое звучит так: все выдвинутые против меня обвинения – ложь. Я не совершал преступлений, которые мне приписывают.

– А какие преступления тебе приписывают?

– Разные.

– Например?

– Ну… ты знаешь о них, потому что… – Бесполезный вздохнул и бросился в омут: – Мой псевдоним – Честер Краузе.

– Нет, – прошептала Октавия. – Нет…

И с ужасом посмотрела на подошедшего Аллана.

…

– Что с ними?

– Этот – умрёт, – невозмутимо ответил Нуцци, указывая на лежащего крайним Саймона.

– Что? – Линкольн резко повернулся к врачу, но прикусил язык, наткнувшись на ледяной взгляд, показавший, что невозмутимость у Нуцци – профессиональная, а в душе он не просто переживает, а очень сильно переживает происходящее.

– Вы просили правду, капитан – вы её получили, – продолжил доктор. И стало ясно, что он продолжил бы, и не оборви Линкольн фразу. – Даже с оборудованием и медикаментами, которые привёз мистер Райли, я не могу творить чудеса. Мне жаль, но Саймон скорее всего умрёт.

Когда в ангаре началась стрельба, трусливый Хиллари остался в «Чайковском» – пережидать страшное, Луиза последовала его примеру, а запаниковавший Саймон не сообразил, что в клипере безопасно, выскочил вслед за доктором, побежал – просто побежал, не понимая куда, и нарвался на одну из тварей. «Волк» не атаковал специально, рванул оказавшуюся на пути цель в живот, потом в бедро, и ринулся дальше. А Саймон упал, крича и обливаясь кровью. Нападение скоро прекратилось, его нашли, перевязали, однако раны оказались слишком глубокими, а помогли Саймону не так быстро, как следовало.

– Что с остальными? – угрюмо спросил Линкольн.

– Скорее всего выживут.

– Для них чудеса не требуются?

– Оказалось достаточно моих усилий.

– Вы… вы – молодец, док. Извините, что я сорвался.

– Все на нервах, капитан. Я понимаю.