Противостояние

4. Затопление нескольких старых судов и привлечение моряков на устройство батарей — ситуационное действие. Оно произведено тогда, когда любое действие было лучше, чем пассивное выжидание. Некоторые из моряков не видели в нем нечто «душераздирающее». Тот же Ильинский вполне спокойно к этому отнесся: «Хотя прорыв неприятельского флота вполне не мыслим по чрезмерной силе наших приморских батарей, но если находить, что бон слишком слаб, то можно на фарватере затопить во множестве стоящие негодные суда».^{535}

5. Затопив несколько старых кораблей, русские не закупоривали свой флот. Он хоть и ограниченно, но сохранял возможность действовать, в том числе и за пределами Севастопольской бухты. Так, например 29 сентября 1854 г. за линию заграждения с целью захвата брошенного турецкого корабля выходил пароход «Дунай», а 24 ноября пароходы «Владимир» и «Херсонес» атаковали блокирующие силы союзников.

Английский лагерь под Севастополем. 1854–1855 гг. Английский рисунок сер. XIX в.

Оппоненты могут сказать: да ведь противник все равно не пошел на город с севера. Ну и что? Зачем мы совершаем ошибку, пытаясь мыслить за неприятеля? Давайте лучше будем считать, что союзники не атаковали Северное укрепление, в том числе и по причине загражденной к тому времени Севастопольской бухты. Это значит, что ценой нескольких старых кораблей была спасена крепость Севастополь, а значит и честь России.

Хотя, признаюсь, еще один вариант действий был, и отдельные исследователи его допускают: наряду с укреплением обороны города с суши использовать несколько кораблей в виде плавучих батарей.^{536} Суть его сводится к установке у входа в бухту в качестве плавучих батарей бортом к морю (лагом) нескольких тех самых старых линейных кораблей. Это, конечно, имело свои плюсы, хотя бы потому, что усиливало береговую артиллерию как минимум в три раза. Но с другой стороны:

- при постановке лагом, не было полной гарантии, что корабли, получив «смертельные» повреждения в бою, затонут в нужном месте, надежно перекрыв проход в бухту;

- при постановке кораблей лагом, перекрывались значительные сектора обстрела v береговых батарей находившихся в глубине Севастопольской бухты;

-гибель кораблей влекла за собой потери в их командах, возможно немалые. Матросы же, «товар», однозначно, «штучный», а потому целесообразно было их применить к использованию в качестве команд вновь возводимых и уже существующих батарей на суше, тем более что кроме флота у Севастопольской крепости защитников на тот момент не было.

- и самое главное, вариант хороший, но только в случае если есть, чего не было — надежная сухопутная линия обороны.

Затопив несколько старых кораблей, русские, как ни странно, ликвидировали имевшуюся разбалансированность состава Черноморского флота, о которой предупреждали и которую посильно пытались преодолеть адмиралы Грейг и Лазарев.^{537} С этого времени бесполезные отныне и навсегда линейные корабли уходили «со сцены», при этом, как честные солдаты, выполнив последний долг перед Отечеством, отдав для защиты своей базы все, или почти все, что могли: вооружение, людей, припасы и даже часть материалов, из которых были построены.

Грейг, предложив Черноморскому флоту сделать ставку на фрегаты, как показала жизнь, вообще предвидел особенности будущей Крымской войны: «…Теперь не было необходимости в трехдечных кораблях, и в новых условиях 130-пушечный корабль становился анахронизмом. Прежде огромное количество орудий означало большие размеры корабля и его значительную уязвимость как цели, а пропорциональная размерениям большая осадка ограничивала использование только открытым морем, лишая его возможности действовать на мелководье или у берегов при их блокаде, что оказалось основным образом действий флота в Крымской войне».^{538}

Ну и в дополнение еще один может быть не менее спорный, чем остальные, но все-таки, думаю, имеющий право на дискуссию, аргумент в пользу необходимости заграждения Севастопольской бухты путем затопления нескольких хоть и больших, но старых кораблей. Это люди. Нет сомнения, что именно вопрос наличия или отсутствия годных к бою людей определял проблему возможности крепости к сопротивлению.

Еще в январе 1854 г. Меншиков получает информацию, что даже крепостная артиллерия крепости не имеет должного числа людей. В поданной ему записке говорилось: «В Севастополе по малочисленности гарнизона невозможно назначить к орудиям того числа людей, которые необходимы для безостановочного действия из оных».^{539}