Противостояние [= Армагеддон]. Книга первая

Он умолк на полуслове и бросился к машине. Дав задний ход и приминая любимые цветы Карлы, он дважды просигналил Франни и рванул вперед. Франни смотрела ему вслед, пока он не скрылся из вида, а затем вернулась в сад своего отца.

* * *

Около четырех она на дрожащих от усталости ногах поднялась на второй этаж. У нее болела голова и ныло сердце. Не стоит так перенапрягаться в ее положении, понимала Франни. Она говорила себе, что можно подождать до завтра, но сердце не хотело слушать никаких подсказок.

Она вошла в спальню. Все было не так хорошо, как она надеялась, но и не так плохо, как она в душе боялась. По его лицу ползали мухи, взлетая и снова садясь — на нос, губы, лоб… Но запаха, этого ужасного запаха, еще не было.

Умер он на той самой кровати, на которой они с Карлой спали многие годы. Теперь он лежал, одетый в полосатую пижаму; в ней он умирал, и Франни не чувствовала себя в силах переодеть отца во что-нибудь другое.

Сделав над собой усилие, Франни дотронулась до его левой руки — она была тяжела, как камень — и попыталась перевернуть тело. Ей это удалось, и тогда она почувствовала исходящий от тела трупный запах. Франни стало плохо, и она опустилась на колени, обхватив руками голову и постанывая. Ей предстояло похоронить не куклу; она хоронила своего отца, и последнее, что от него оставалось в этой жизни, был этот удушающий, мерзкий запах. Но скоро исчезнет и он.

Взяв себя в руки, Франни подошла к покойному и, нагнувшись, поцеловала его в лоб.

— Я люблю тебя, папочка! — сказала она. — Я люблю тебя, Франни любит тебя. — По щекам ее текли слезы. Достав из шкафа его лучший костюм, Франни переодела отца. С трудом приподняв окаменевшую шею, повязала галстук. В ящике комода, под стопкой носков она отыскала награды отца — «Пурпурное сердце», дюжину медалей, наградные ленты… и Бронзовую Звезду, которой он был удостоен за Корею. Она прикрепила все эти награды к пиджаку. Найдя в ванной детскую присыпку, она припудрила лицо, шею и руки отца. Запах пудры, светлый и ностальгический, вызвал новую бурю слез. Успокоившись, Фран посмотрела на себя в зеркало и ужаснулась: она была непохожа на себя, с красными глазами и синими полукружьями под ними.

Затем она нашла старое одеяло и с трудом переложила на него труп. Держа за два конца одеяло и отчаянно борясь с невыносимой головной болью, Франни осторожно стащила труп на пол и поволокла по ступенькам вниз, в холл, и дальше — через сад, к выкопанной ею могиле. Несколько раз ей изменяли силы, и, казалось, она не сумеет выполнить намеченное, но каждый раз она брала себя в руки.

Наконец дело было сделано. Последнюю горсть земли девушка бросила, когда часы в доме пробили половину девятого. Она вся была перепачкана землей, и только на щеках остались белые полоски, вымытые слезами. Волосы спутались и растрепались. Франни буквально падала с ног от усталости.

Она отнесла лопату в сарай и направилась в дом. Добравшись до стоящего в гостиной дивана, она рухнула на него и сразу же уснула.

* * *

Во сне она снова поднималась по ступенькам, направляясь к отцу, чтобы исполнить свой долг и предать его земле. Но когда она вошла в комнату, то увидела, что тело зачем-то прикрыто скатертью, и ей стало страшно. Она пересекла постепенно темнеющую комнату, сама того не желая, и желая только одного — бежать отсюда — но не в состоянии остановиться. Скатерть почему-то шевелилась в полумраке, и тут до Франни дошло:

Там, под скатертью, не ее отец. И то, что скрыто под ней, не мертво.

Что-то — кто-то, полное темных жизненных сил, лежит там, и даже во имя спасения собственной души она не хотела бы снять скатерть, но она… не могла… остановиться.

Ее руки, дрожа, потянулись к краю скатерти — и сорвали ее.

Лежащий под скатертью улыбался, но Франни не видела его лица. Могильным холодом пахнуло на нее от этой улыбки. Нет, она не могла рассмотреть это страшное, это кошмарное лицо; это могло быть вредно для ее неродившегося ребенка.

Она бежала, бежала прочь из комнаты, от страшного видения, от кошмарного сна…

* * *

Проснувшись в три часа ночи в темной гостиной, Франни некоторое время все еще была в плену своего страшного сна. В этот момент полу-сна, полу-бодрствования она подумала вдруг: Он, это Он, человек без лица.

Потом Франни вновь уснула, на этот раз без единого сновидения, и, проснувшись на следующее утро, совершенно не помнила свой сон. Лишь когда она вспомнила о будущем ребенке, все ее внутренности будто сковало лютым холодом, не давая пошевельнуться.

28

В тот самый вечер, когда Ларри Андервуд впервые переспал с Ритой Блекмур, а Франни Голдсмит приснился ее страшный сон, Стьюарт Редмен не спал. Он ждал Элдера. Он ждал уже три вечера — и рассчитывал сегодня наконец дождаться его.