Противостояние [= Армагеддон]. Книга первая

— Знаешь, чтьо написано в Библии о таких людях? — приветливо спросил Флэгг. — О таких людях, как ты, Ллойд? На них, сказано там, заждется земля. И да будут блаженны нищие духом, потому что их царствие Небесное. Ллойд кивнул. Кивнул и заплакал. Ему показалось, что вокруг головы Флэгга возник светящийся ним, такой яркий, что у Ллойда резануло по глазам. Потом сияние исчезло… как будто его и не было.

— Пока ты не слишком умен, — сказал Флэгг, — но ты — первый. И я чувствую, что ты вполне лоялен. Тебя и меня, нас ожидает далекая дорога. Для людей вроде нас наступают отличные времена. Для нас все только начинается. Все, что мне нужно — это твое слово.

— С-слово?

— Слово, которое соединит нас, тебя и меня. Скоро придут и другие — они уже продвигаются на запад — но сейчас есть только мы. Я дам тебе ключ, а ты мне — обещание.

— Я… обещаю… — слова Ллойда повисли в воздухе, и его голос вдруг странно завибрировал. Он вслушался в эту вибрацию и почти осязаемо увидел эти два слова, отраженные в мертвых глазах Флэгга.

Щелкнул замок.

— Ты свободен, Ллойд. Выходи.

Не веря, Ллойд коснулся рукой двери. Она легко поддалась.

К нему протягивалась темная рука. Ключ.

— Теперь он твой, Ллойд. Возьми.

— Мой?

Флэгг вложил ключ в руку Ллойда и сжал его ладонь… и Ллойд почувствовал, что ключ в руке движется, почувствовал, что он ИЗМЕНЯЕТСЯ. С воплем он разжал пальцы. Ключ исчез. Вместо него на ладони лежал темный камень с красной точкой. Удивленный, Ллойд снова сжал ладонь, затем разжал и начал вертеть камнем. Ключ-точка, ключ-залитый кровью глаз…

— Мой, — сам себе сказал Ллойд, крепко сжав камень в кулаке.

— Ну что, мы собираемся обедать? — спросил Флэгг. — Ночью нам предстоит немало проехать.

— Обедать, — сказал Ллойд. — Отлично.

— И вообще, у нас еще много дела, — радостно сообщил Флэгг. — И нам нельзя мешкать.

Они спустились по ступенькам, оставив в камере труп Траска. Флэгг поддерживал ослабевшего от голода Ллойда под локоть. Ллойд смотрел на него взглядом, содержащим нечто большее, чем просто благодарность. Он смотрел на Флэгга с любовью.

37

На скамейке в конторе шерифа Бейкера во сне беспокойно ворочался Ник Андрос. После суток бодрствования он решил дать отдых своему измученному телу. Последней его мыслью перед тем, как заснуть, было то, что он, возможно, не доживет до утра; ему снился темный человек, разрывающий хрупкий барьер сна и уносящий его прочь.

Это было странно. Поврежденный Реем Бузом глаз без перерыва болел два дня. Затем, на третий, острая боль сменилась тупой и ноющей. Глаз застилала серая пелена, сквозь которую он едва различал движущиеся тени. Но убивал его не глаз, а воспаленный процесс в ране на ноге.

Он не продезинфицировал рану. Боль в глазу была столь велика, что он совсем забыл обо все. Теперь опухоль начиналась на ступне и заканчивалась коленом. Все мышцы болели, и Ник предполагал, что наутро опухнет вся нога.

Доковыляв до кабинета доктора Соумса, он нашел там пузырек перекиси водорода и вылил весь его на рану. Но это было равносильно запиранию конюшни после того, как лошадь уже похищена. К вечеру нога приобрела пунцовый цвет, а под тонкой кожей проступили пульсирующие кровеносные сосуды, полные отравленной крови.

1 июля он вновь побывал в кабинете доктора, намереваясь разыскать пенициллин. Ему посчастливилось найти несколько ампул. Он понимал, что может умереть, если его организм отрицательно среагирует на пенициллин, но выбора не оставалось. Заражение усиливалось. Он сделал себе инъекцию. Смерть не наступила, но не наступил и эффект.

Накануне, к обеду, у Ника начался сильный жар. На какое-то время он даже потерял сознание. У него было достаточно еды, но есть совсем не хотелось. Он только стакан за стаканом пил дистиллированную воду, которую нашел у шерифа в холодильнике. Когда он засыпал прошлым вечером, кода подходила к концу, и Ник не имел ни малейшего представления, где достать еще. В его нынешнем состоянии отправиться на поиски воды он уже не мог. Чувствуя приближение смерти, он перестал думать о подобной ерунде. Он ждал своего последнего часа без страха или сожаления.

Он не мог сказать наверняка, спал он за трое суток, прошедшие со дня столкновения с Реем, или нет. Скорее, не спал, а бредил. К нему приходили видения, столь яркие и естественные, что иногда казалось, будто все происходит не во сне, а наяву. Он видел хорошо знакомых людей, слышал их голоса. Иногда появлялись какие-то незнакомые люди и, проснувшись, он отчетливо помнил их и все, что они говорили и делали. Было еще одно видение. Он находился на горе. Перед ним, будто гигантская карта, простиралась земля. Пустынная земля, над которой мягко мерцали звезды. Рядом с ним был человек… нет, не человек, а ТЕНЬ человека. И даже не тень, а будто фотонегатив, темный контур какого-то мужчины. Контур шептал:

— ВСЕ, ЧТО ТЫ ВИДИШЬ, БУДЕТ ТВОИМ, ЕСЛИ ТЫ СТАНЕШЬ НА КОЛЕНИ И ПОКЛОНИШЬСЯ МНЕ.

Ник отрицательно качал головой, пытаясь отступить назад, боясь, что его странный собеседник столкнет его с обрыва.

— ПОЧЕМУ ТЫ НИЧЕГО НЕ ОТВЕЧАЕШЬ? ПОЧЕМУ ТОЛЬКО КАЧАЕШЬ ГОЛОВОЙ?