Протопоп Аввакум и начало Раскола

Около 20 декабря, или во всяком случае можно с уверенностью сказать – до Рождества, высланные прибыли к месту своего назначения. Сначала они были, как полагается, препровождены к воеводе, который затем отослал их к архиепископу. Там, наконец, они нашли покой и утешение. Симеон не только вообще был иерархом, стремящимся дать своей пастве хороших духовных пастырей, но в данном случае он был особенно счастлив тем, что получил не какого-то рядового священника, а самого Аввакума. Симеон был настоящим братом во Христе во всех отношениях. Он также сохранил самое нежное воспоминание о св. Макарии Желтоводском; он был учеником доброго царского духовника Стефана, и ему покровительствовала царица Мария[844]; он любил хорошие книги, торжественность в исполнении богослужения и строгие нравы; он поддерживал строжайшим образом свободу церкви против покушений на нее гражданских властей. Покинув Москву до прихода Никона, он ничего не знал ни о происшедших распрях, ни о внесенных новшествах. Для Аввакума в Тобольске продолжался в общем счастливый период его московской жизни.

Симеон испросил и сейчас же получил для своей необъятной епархии, простиравшейся от Урала до Тихого океана[845], назначение трех протоиереев: в старый кафедральный Вознесенский собор в Тобольске, в Верхотурье и в Томск. Он мог послать Аввакума в провинцию, но предпочел оставить его у себя[846]. Нам неизвестно, сделал ли он его благочинным окружающих приходов. Но и в самом Тобольске работы хватало. Со времен Киприана, первого архиепископа Тобольского, колонизация Сибири все расширялась. Город разросся, это была столица всей Сибири. Вокруг крепость, в остроге проживали двое воевод, из которых первый, «старший» воевода, был почти всегда очень видным сановником, временно удаленным от Двора. При них было два главных дьяка с их приказами, писцами, толмачами и гарнизоном: там находилось около тысячи казаков, как конных, так и пеших, стрельцы, пушкари и тюремная охрана, несколько сотен иноземных наемников – поляки, литовцы, немцы – и несколько сот некрещеных татар. Таким образом, «царские люди» в городе преобладали. В слободах же было около трехсот-четырехсот дворов, принадлежавших торговцам, ремесленникам и разного рода мастерам[847]. Наконец, в Тобольске был и целый городок, заселенный туземцами.

Экономически город жил кипучей жизнью: через Тобольск проходили обозы с рожью, посланной из глубины русской страны: с Вятки и Камы; отсюда они двигались на восток, где земли были еще плохо возделаны[848]. Из Тобольска сейчас же после вскрытия рек целые караваны направлялись к озеру Ямыш за солью и чтобы вести обменный торг с бухарцами и калмыками[849]; другие направлялись к Енисею и Байкалу; третьи плыли вниз по Оби к Березову. В декабре 1654 года на реку было спущено 89 исправленных дощаников; кроме того, было 25 дощаников, требовавших ремонта[850]. Из этого видно, сколько такого рода торговая деятельность требовала плотников, кузнецов, конопатчиков, судовщиков, грузчиков.

Добрая часть этой рабочей силы была, совершенно естественно, составлена из туземцев: татар, калмыков, остяков, башкир. В городе не было недостатка и в бухарских и хивинских купцах, также как и в китайских купцах, бывших в Тобольске проездом или осевших там на постоянное жительство. Даже и сами русские, жившие в Тобольске, происходили из разных областей, хотя главным образом из городов Поморья; много было в городе и ссыльных[851]. Все они были отважными молодцами, пустившимися в опасную жизнь из любви к наживе или из стремления к приключениям; а больше всего из-за отвращения к разным социальным и нравственным принуждениям. Смесь рас далеко не способствовала укреплению старых московских обычаев. Поэтому жалобы первых церковных пастырей были вполне закономерными[852].

Христианская вера здесь более, чем где-либо, была засорена суеверием, ибо язычество кругом было реальным и действенным фактором, с которым сталкивались ежедневно: какой, в самом деле, соблазн посоветоваться с шаманом о будущем, позвать к больному колдуна! Архиепископ Симеон пишет в связи с какими-то листьями, обладающими магической силой и найденными у воеводы отдаленного поста, что даже в самом Тобольске умножились случаи колдовства. «Прежде чем заключить брак бросают жребий, а чтобы себя от него избавить, призывают колдуна. Здесь нет ни одного брака без этого обычая»[853].