Протопоп Аввакум и начало Раскола

Старые книги, преследуемые властями, старательно разыскивались и переписывались простыми людьми из народа. Славянская азбука и Псалтырь оставались до около 1850 года первыми книгами учащихся. Старинные образа, или снятые с них копии, со строгими ликами, выдержанные в темных тонах, всегда казались более благоговейными, чем современные, яркие и чувственные; считалось, что настоящий, достойный этого звания, православный не должен знать ни бритвы, ни табака. Продолжали в семейном кругу читать наизусть церковную службу, а равно и читать жития святых – совершенно также, как и во времена Аввакума. Многие женщины без устали повторяли молитву Исусову, предпочитая ее старую форму. Почитали подвижников, людей, живших в святости и исхаживавших, не имея ни кола ни двора, вдоль и поперек Русскую землю, босых как летом, так и зимой, надевших на тело вериги, а на голову чугунную шапку; так почитали во Христе юродивых, нищих, паломников. Ко всему этому рационалистически настроенные церковные власти относились небрежно, юродивые у них были на плохом счету. Но так как все это были христианские традиции, то народ-христианин оставался им верен. Как только узнавали о каком-нибудь святом месте или о каком-нибудь монастыре, славном своими воспоминаниями о былом благочестии, своими мощами или красотой своих длинных и строгих богослужений, – сюда относятся в первую очередь Киево-Печерская лавра, Соловки, Валаам и Троице-Сергиева лавра, – то народ стекался туда большими толпами. Страдающие души шли за советом к старцам, к тем, кто возрождал в церкви духовное руководство; и прежде всего, к тем, кто находился в Оптиной пустыни и принимали у себя людей, подобных Гоголю, Киреевскому, Достоевскому, Леонтьеву, Владимиру Соловьеву и Толстому. Каждый день эти старцы выслушивали и отсылали успокоенными сотни крестьян и крестьянок[1887]. Как только появлялся какой-нибудь священник мистического направления, ему тут же находились последователи: так было с протоиереем Иоанном Кронштадтским. Как только наступали тяжелые времена, сейчас же начинали помышлять об антихристе и Страшном суде. Все это происходило внутри православной церкви, но все это было менее сходно с «Духовным регламентом» и синодальными решениями, чем с древнехристианской жизнью, существовавшей до времени Петра и Никона.

Более того, многие характерные особенности старой веры также были сохранены верующими. Кладбищенские кресты являются очень часто восьмиконечными. «Два перста, – писал в 1904 г. П. С. Смирнов, – рассматриваются почти всеми православными низших классов, живущими в областях, окруженных и зараженных расколом, как единственное крестное знамение, но даже в местностях, где и не слышали никогда о расколе, это крестное знамение преобладает над трехперстным»[1888]. Одной из этих преданных старине областей, естественно, было Поморье, но там верующие, кроме того, часто вынуждены были обходиться без священника: «Попы к нам не приходят: приходы маленькие, и их прокормить стало бы очень дорого. Крещение совершают повивальные бабки, а погребение совершается вообще без богослужения. Только изредка посылают за священником, довершающим таинство крещения и совершающим богослужение. Большинство браков остается без благословения»[1889]. При всем том, речь идет здесь не о «беспоповцах», а о верующих, принадлежащих к официальной церкви!

Писатель М. М. Пришвин около 1910 года видел внука последнего настоятеля Выга, который в дни больших праздников, когда служил православный священник, помогал ему при совершении служб, а в обычные воскресные дни сам отправлялся в часовню, звонил в небольшой колокол, зажигал свечи и брал в руки кадило: каждый присутствующий вытаскивал из-за пазухи восьмиконечный крест, он кадил у икон, затем читал. Сам он перешел в православие, но как он, так и его паства хранили неврежденными прежние обряды и даже по необходимости совершали богослужение беспоповцев[1890].

V Последствия для современности

Старая вера, лишенная признанной иерархии, расколотая на группировки, по необходимости непоследовательная, отодвинутая властями в низшие слои народонаселения, чуждая всему, что составляет интересы современного общества, – проявила себя неспособной оказать малейшее влияние на общество и создать церковь. Правда, среди своих приверженцев она смогла сохранить те или иные стороны, те или иные черты, те или иные суровые добродетели строгого подлинно-убежденного христианства. Московский митрополит Иоанникий (1882–1891) говорил, что без этой веры православие пришло бы в упадок и переродилось бы в лютеранство[1891]. Но сколь многие видели в ней лишь отрицание официальной церкви. Столь многие, отторгнутые ею от старообрядчества, не смогли ни устоять в соперничающей церкви, ни примкнуть к какой-либо секте, и пришли к религиозному индифферентизму!