Протопоп Аввакум и начало Раскола

Власть не знала, как вести себя по отношению к оппозиционерам. Когда Неронов пришел и разбудил Питирима, чтобы рассказать ему, что Спаситель явился ему и приказал ему снова выполнять богослужение, хотя священник, принявший монашество, даже по старому Служебнику считался лишенным этого права, то митрополит ограничился ответом: «Верю тебе на слово, Богу всякие чудеса возможны»[1091]. Однако когда бывший дьяк Сибирского приказа, Третьяк Васильев, который после своего удаления в Чудов монастырь использовал свое свободное время, чтобы исследовать старые и новые книги, обратился к царю с обоснованной жалобой против служащих Печатного двора, против Евфимия и иностранцев, вмешивавшихся в работу по исправлению, не знавших ни грамматики, ни философии, ни богословия и поэтому только извращавших все дело и творивших раздор, то по указу от 9 ноября 1659 г. он, этот старый служитель церкви, этот вдумчивый начетчик, этот тонкий книговед был выслан для покаяния в Кирилло-Белозерский монастырь[1092]. Однако ему устроили очную ставку со справщиками в присутствии архимандритов Чудова и Богоявленского монастырей.

Обвинения, посыпавшиеся в 1659 г. на суздальского архиепископа, были сложными в другом отношении. Они явно исходили от противников Никоновых новшеств; но, с другой стороны, они были столь важны и столь многочисленны, что игнорировать их было невозможно. Кампания велась священником суздальского кафедрального собора, до того времени неизвестным, но высказывавшим искреннюю приверженность к традициям, неутомимую деятельность и умение отстаивать свои мнения. То был Никита Добрынин. В Суздаль была направлена особая комиссия по расследованию дела, состоявшая из епископа Александра, переведенного в 1657 году из Коломны на новое место служения в Вятку, и дьяка Парфения Иванова. Здесь, в Суздале, было допрошено около тысячи лиц, и 23 марта 1660 г. соборное совещание под председательством Макария Новгородского присудило Стефана к тому, чтобы жить в покаянии в одном из монастырей с запретом выполнять какие-либо епископские обязанности. Это был первый процесс, учиненный за правонарушения не религиозного, а гражданского характера[1093]. Обвинениями служили произвол и превышение власти. Предметом рассмотрения второго дела были жалобы уже чисто религиозного характера. 9 августа 1660 г. Стефан должен был ответить на 50 обвинительных пунктов. Его объяснения сочли удовлетворительными относительно одних пунктов, его раскаяние было принято относительно других; в результате он был оправдан. Но ввиду того, что его и его духовенство ненавидели городские жители, он был лишен своей должности и причтен к клиру Архангельского собора в Кремле. Его главный обвинитель, поп Никита, обличенный в клевете, был отстранен[1094]. Никоновский епископ не подвергся порицанию, но и не получил поддержки в отношении противников; глава оппозиции был осужден, но ему не запретили излагать свои мнения. Этот двойственный приговор «и нашим, и вашим» чрезвычайно характерен для этой эпохи.

В декабре 1660 г. иподьякон Трофимов и поп Иродион пострадали за критику новых книг[1095] и, наоборот, 9 апреля 1661 г. Третьяк Васильев был освобожден от покаяния и приобщен к монахам Кирилло-Белозерского монастыря[1096], но не возвращен в Москву, где он служил раньше. Как раз в эти-то месяцы и было, очевидно, послано распоряжение о возвращении протопопа Аввакума из Даурии: может быть, Симеон ходатайствовал за своего прежнего любимца[1097]. Наряду с этим, в июле попа Лазаря высылают в Тобольск[1098]. А в мае 1663 года грек Арсений высылается на Соловки, для покаяния[1099]. Видимо, царь колеблется, все увеличивающиеся обвинения против новшеств мучают его совесть, он приказывает производить расследования и делать очные ставки; дает согласие на осуждения, затем наполовину милует, позволяет, однако, новшествам понемногу внедряться повсюду, но систематически сторонников старой веры не преследует. Теперь все зависит от него: у иерархов нет стойких убеждений; консервативная партия ослаблена вследствие смерти Макария Новгородского, умершего 14 ноября 1662 г., и Маркела Вологодского, скончавшегося 22 марта 1663 г., и среди епископов нет смелых людей, которые не подчинились бы приказу царя.

Среди приверженцев старого благочестия эта политика возбуждала два противоположных чувства: с одной стороны, ввиду того, что царь колебался, можно было еще убедить его вернуться к старому, добиться от него прежнего положения вещей; с другой стороны, невзирая на уход Никона, ненавистные новшества все же существовали и распространялись, что доказывало, что существующая церковь была развращена, предана антихристу. Сторонники старой веры были охвачены обоими настроениями зараз.