Процедура: исполнение смертных приговоров в 1920-1930-х годах

Такое положение считалось чекистами вполне логичным. Сын дьякона Ф. Н. Богословский, убежавший сразу после окончания гимназии в 1917 г. из дома и работавший в 1920 г. скромным завхо­зом в одном из отделов 5-й армии Восточного фронта, пояснял, уже будучи начальником Якутского облотдела ГПУ, что, под влия­нием «ежедневного озлобления, испытываемого мною против бе­лого террора, последствия коего я постоянно наблюдал во время работы на фронте», у него появилось «сильное желание, несмотря на совершенно другое воспитание в семье и школе, работать в ор­ганах ВЧК и именно расстреливать».

Пресловутый глава военной коллегии Верхсуда СССР В. В. Уль- рих - в первой половине 20-х годов работник Особого отдела ВЧК и заместитель начальника КРО ОГПУ - постоянно участвовал в каз­нях. В конце 1925 г. знаменитый английский разведчик Сидней Рей- ли был казнён прямо во время прогулки оперативниками КРО ОГПУ в присутствии К. Я. Дукиса³².

Личное участие в казнях было в двадцатых и тридцатых годах также своеобразным посвящением в чекисты. Упоение «беспо­щадностью» запечатлелось в традиционной формулировке на­граждений 1920-1930-х годов - «за беспощадную борьбу с контрреволюцией». И действительно, многие сибирские расст­релы начала 1930-х гг. сопровождались добавлением к основным исполнителям (коменданту или дежурному коменданту) рядового оперативника. Было ли это личной инициативой полпреда Л. М. ва­ковского, столь хорошо знакомого со спецификой комендант­ской должности? Наверняка нет, ибо, например, в южной России в 1930 г. к казням «кулаков» привлекались даже партийные функ­ционеры и трудно представить себе, чтобы рядовой оперсостав смог бы избежать участия в почётном труде по столь «массовид- ному» (как выражался Ленин) истреблению «врагов народа» в пе­риод коллективизации.

Например, начальник Барнаульского оперсектора ОГПУ вид­ный чекист И. А. Жабрев сознательно вязал свой аппарат крова­вой порукой, одновременно воспитывая у следователей чувство безнаказанности: сами арестовали сотни крестьян по поддель­ным справкам о кулацком происхождении, сами пытали, сами тайно и расстреляли. Все концы в воду. Расстрел 327 осуждённых (среди которых был и отец писателя Василия Шушкина М. Л. Шук­шин) за «заговор в сельском хозяйстве» в ночь на 28 апреля 1933 г. был осуществлён 37 сотрудниками (то есть половиной всего личного состава) оперсектора под руководством помощни­ка Жабрева П. Ф. Аксёнова. Массовые казни остальных жертв этого «заговора» были осуществлены в большинстве территори­альных подразделений полпредства, причём только в Омском оперсекторе основная нагрузка выпала на долю комендантского состава; в остальных оперсекторах, городских и районных отде­лах ОГПУ расстреливали в основном оперативные работники - как руководящие (начальник Томского оперсектора М. М. По­дольский), так и рядовые. Отметим, что участвовавший в расст­реле 327 «заговорщиков» барнаульский чекист М. А. Клеймёнов несколько месяцев спустя в знак протеста против беззаконий де­зертировал из ОГПУ и, после неудачной попытки бежать в Китай, перешёл на нелегальное положение³³.

Полагаем, что обязательно следует учитывать исключительное и переломное для чекистской жизни значение расстрельной практи­ки начала 1930-х гг., ибо после гражданской войны, в период нэпа, чекисты обычно не практиковали массовых убийств, хотя и были к ним готовы (подавление постоянных мятежей на Северном Кавка­зе, карательные кампании в Якутии 1927-1928 гг., истребление бандитов в Сибирском крае в 1925-1927 гг.). Для периода 1930-1933 гг. характерен стремительный рост численности орга­нов ОГПУ, приход огромного количества совершенно неподготов­ленных кадров. Их, похоже, поголовно «крестили кровью».

С конца 1929 г. в Новосибирске, основных городах края (да и во многих рядовых райцентрах тоже) начинается длившийся до 1934 г. период постоянных массовых расстрелов (в 1 935-1 936 гг., накану­не «Большого террора», из-за отсутствия местных внесудебных ор­ганов с правом вынесения приговоров с высшей мерой наказания, расстрелов было намного меньше). И чтобы комендатуры справля­лись со своими палаческими функциями, в помощь к ним привлека­ли и начальников горрайотделов, и начинающих оперработников, а нередко и фельдъегерей, и милиционеров. Так шла охота за дву­мя зайцами - комендатуры получали техническую помощь, а чеки­сты заодно с милиционерами - специфическую закалку.