Процедура: исполнение смертных приговоров в 1920-1930-х годах

Например, начальник Барнаульского оперсектора ОГПУ вид­ный чекист И. А. Жабрев сознательно вязал свой аппарат крова­вой порукой, одновременно воспитывая у следователей чувство безнаказанности: сами арестовали сотни крестьян по поддель­ным справкам о кулацком происхождении, сами пытали, сами тайно и расстреляли. Все концы в воду. Расстрел 327 осуждённых (среди которых был и отец писателя Василия Шушкина М. Л. Шук­шин) за «заговор в сельском хозяйстве» в ночь на 28 апреля 1933 г. был осуществлён 37 сотрудниками (то есть половиной всего личного состава) оперсектора под руководством помощни­ка Жабрева П. Ф. Аксёнова. Массовые казни остальных жертв этого «заговора» были осуществлены в большинстве территори­альных подразделений полпредства, причём только в Омском оперсекторе основная нагрузка выпала на долю комендантского состава; в остальных оперсекторах, городских и районных отде­лах ОГПУ расстреливали в основном оперативные работники — как руководящие (начальник Томского оперсектора М. М. По­дольский), так и рядовые. Отметим, что участвовавший в расст­реле 327 «заговорщиков» барнаульский чекист М. А. Клеймёнов несколько месяцев спустя в знак протеста против беззаконий де­зертировал из ОГПУ и, после неудачной попытки бежать в Китай, перешёл на нелегальное положение33.

Полагаем, что обязательно следует учитывать исключительное и переломное для чекистской жизни значение расстрельной практи­ки начала 1930–х гг., ибо после гражданской войны, в период нэпа, чекисты обычно не практиковали массовых убийств, хотя и были к ним готовы (подавление постоянных мятежей на Северном Кавка­зе, карательные кампании в Якутии 1927–1928 гг., истребление бандитов в Сибирском крае в 1925–1927 гг.). Для периода 1930–1933 гг. характерен стремительный рост численности орга­нов ОГПУ, приход огромного количества совершенно неподготов­ленных кадров. Их, похоже, поголовно «крестили кровью».

С конца 1929 г. в Новосибирске, основных городах края (да и во многих рядовых райцентрах тоже) начинается длившийся до 1934 г. период постоянных массовых расстрелов (в 1 935–1 936 гг., накану­не «Большого террора», из–за отсутствия местных внесудебных ор­ганов с правом вынесения приговоров с высшей мерой наказания, расстрелов было намного меньше). И чтобы комендатуры справля­лись со своими палаческими функциями, в помощь к ним привлека­ли и начальников горрайотделов, и начинающих оперработников, а нередко и фельдъегерей, и милиционеров. Так шла охота за дву­мя зайцами — комендатуры получали техническую помощь, а чеки­сты заодно с милиционерами — специфическую закалку.

Акт о расстреле составлялся в достаточно свободной форме. Старший горсудья г. Бийска Прапорщиков изощрялся, в деталях описывая способ казни во всех составленных им актах: так, над рас­стрелянным 27 марта 1933 г. «за хищение соц. собственности» Е. М. Чурилиным «приговор в 23 часа 25 минут приведён в исполне­ние посредством произведения четырёх выстрелов из нагана в об­ласть затылочной части головы...» ; осуждённого по указу от 7 ав­густа 1932 г. А. М. Киреева казнили 7 апреля 1933 г. «через по­средство выстрела двух пуль из нагана в голову»; двух осуждённых по этому же указу казнили 15 августа 1933 г. «через посредство выстрела из револьвера системы „Наган" в область задней части затылка». Обычно стреляли в голову два–три раза: опергруппа НКВД ТатАССР, расстрелявшая за 26 августа, 21 и 26 сентября 1937 г. 38 осуждённых, отчиталась за расход 84 патронов к ре­вольверу «наган».

Среди палачей, вероятно, находились и добровольцы, не отно­сившиеся к оперсоставу. Так, в казнях 1933–1934 гг. постоянно участвовал начальник кирпичного завода при Бийском изоляторе коммунист М. Ф. Трунов, в 1937 г. работавший в штате Бийского горотдела НКВД. Зафиксировано в те же годы участие в расстре­ле и еще одного начальника Бийского кирзавода — Павлова34. Ру­ководящие работники местных чекистских органов тем более по­стоянно практиковались в казнях: так, начальник экономического отделения Барнаульского оперсектора ОГПУ Г. А. Линке 2 ноября 1932 г. участвовал в расстреле группы из 13 осуждённых.

Не только суровые мужчины исполняли приговоры. Красноре­чивую информацию о полной эмансипации судейского сословия да­ёт следующий акт о расстреле от 15 октября 1935 г.: «Я , судья го­рода Барнаула Веселовская, в присутствии п/прокурора Савельева и п/нач. тюрьмы Дементьева... привела в исполнение приговор от 28 июля 1935 о расстреле Фролова Ивана Кондратьевича». Стар­шая нарсудья г. Кемерова Т. К. Калашникова вместе с двумя чекис­тами и и. о. горпрокурора 28 мая 1935 г. участвовала в расстреле двух уголовников, а 12 августа 1935 г. — одного.