Процедура: исполнение смертных приговоров в 1920-1930-х годах

Председатель спецколлегии Верховного суда РСФСР В. Н. Манцев был приговорён к расстрелу 25 декабря 1937 г., но оставлен в живыхдля того, чтобы в марте 1938 г. дать показания на процессе «правотроцкистского блока». При повторном рассмотрении дела Манцев 22 июля 1938 г. был вновь осуждён к высшей мере наказа­ния, но приговор исполнили почти месяц спустя. Крупные чекисты, осуждённые к высшей мере, как правило, уничтожались немедлен­но, но, например, нарком внутренних дел Казахстана сталинский свояк С. Ф. Реденс и начальник УНКВД по Куйбышевской области И. Я. Бочаров ждали расстрела по несколько недель15.

В 1937–1938гг.тройкаУНКВДпо Новосибирской области не раз выносила решения о расстреле по групповым делам, «но осуждён­ные после этого длительное время допрашивались, так как следст­вие не было закончено, решение тройки в отношении этих лиц было приведено в исполнение через месяц и даже больше со дня его вы­несения». По распоряжению начальника управления Н КВД по Ново­сибирской области, некоторые из осуждённых к высшей мере за­ключённых на долгое время оставлялись в живых и использовались как свидетели обвинения, если соглашались оговаривать тех, кто от­казывался признаться. Задним числом оформлялись расстрелы и тройкой УНКВД по Саратовской области.

Нередко смертный приговор не исполнялся вовсе, причём причи­ны такого милосердия оценить обычно можно только предположи­тельно. В начале 1920–х годов в сибирских губернских чека не была приведена в исполнение заметная часть смертных приговоров. Всего за 1920 г. томские чекисты расстреляли более 230 чел. (из числа ре­абилитированных в 1990–е годы лиц), а в отношении ещё 39 осуж­дённых приговоры не были исполнены. В самом начале января 1920 г. в Новониколаевске были приговорены к смерти по одному делу комвзвода РККА Н. М. Левин и дезертир Г. Ф. Мясников–Дальский, похитивший у него документы, — последнего расстреляли, но относительно Левина находившийся тогда в Новониколаевске пол­пред ВЧК М. С. Кедров дал указание — уже после приговора — до­следовать его дело. В итоге, Левин был освобождён и возвращён в армию. Случалось, что одному и тому же человеку смертный приговор выносился неоднократно. Е. А. Бабинчук была Новонико­лаевской ЧК «за службу в колчаковской контрразведке» осуждена первый раз к В М Н 20 мая 1920 г., но расстреляли её после повтор­ного приговора, вынесенного 13января 1921 г.16

Активно вмешивались в судебные решения партийные власти. Нередко благодаря этому смягчалась участь осуждённых комму­нистов. В 1920 г. сотрудник Томской РТЧКА. А. Маркин был осуж­дён к расстрелу, но уже в декабре того же года его освободили по октябрьской амнистии. Секретарь югославской секции при Том­ском губкоме РКП(б) Мариус Циприяни был в том же году аресто­ван и осуждён к расстрелу с последующей заменой на тюремное заключение; в 1922 г. его выслали за пределы РСФСР. В начале де­кабря 1921 г. Сиббюро ЦК РКП(б) сочло возможным передать на поруки товарищей по партии некоего партийца Подпорина, которо­го Омская губчека осудила к расстрелу, а в конце июня 1922 г. ос­вободило приговорённого к высшей мере наказания коммуниста Макарова.

Часть осуждённых к высшей мере уцелела в 1920–1922 гг. на Алтае. Например, 13 августа 1920 г. Алтгубчека приговорила к ВМН жителя с. Енисейск Бийского уезда К. А. Горохова — как ор­ганизатора ячейки «Крестьянского союза», к тому же вооружённо­го наганом. Возможно, его пощадили и освободили (нескоро, лишь в январе 1923 г.) как провокатора, поскольку несколько месяцев спустя Горохов был принят в компартию.

Случалось, что центральные власти приказывали задерживать исполнение смертных приговоров над определёнными категориями осуждённых. Так, 25 марта 1921 г. ВЧК разослала в свои местные органы циркуляр, приостанавливавший расстрелы осуждённых лат­вийских граждан — «до особого распоряжения ВЧК».

Процесс преобразования ВЧК в ГПУ привёл к мораторию на ис­полнение многих смертных приговоров. В конце 1921 г. Иркутская губчека приговорила к смертной казни Д. О. Тизенгаузена, бывше­го вице–губернатора Якутии, но довольно скоро его освободили. Жена белого офицера Анастасия Шлюцер, осуждённая в июне 1921 г. Челябинской губчека за побег из концлагеря и распростра­нение прокламаций, в итоге не была казнена именно из–за реорга­низации17.