Процесс. Замок (с иллюстрациями Веры Дубровской)

— Что вы тут делаете? — спросил К., запинаясь от волнения, но стараясь

сдержать голос.

На одном из мужчин — очевидно, начальнике над остальными — была какая-то странная кожаная безрукавка с глубоким вырезом, так что руки и грудь

были обнажены. Он ничего не ответил. Но те двое закричали:

— Ах, сударь! Нас сейчас высекут, потому что ты пожаловался на нас следователю!

И только тут К. узнал обоих стражей — Франца и Виллема; третий держал

наготове розгу, словно собирался их высечь.

— Ну нет, — проговорил К., глядя на них в упор, — я на вас вовсе не жаловался, а просто рассказал, что произошло у меня на квартире. Кстати, ваше

поведение было отнюдь не безукоризненным.

— Сударь, — сказал Виллем, тогда как Франц явно старался спрятаться

за ним от третьего, — если бы вы только знали, как мало нам платят, вы бы

не судили нас так строго. Мне надо кормить семью, а Франц хотел жениться,

68

ф. кафка

вот и стараешься урвать, что только можно; одной работой не проживешь, хоть из кожи лезешь вон. У вас бельецо тонкое, вот я на него и польстился, хотя нам, страже, это и запрещено. Конечно, нехорошо вышло, но уж так повелось, что белье достается стражам, издавна так повелось, верьте мне; оно

и понятно: разве для того, кто имел несчастье быть арестованным, это играет

какую-нибудь роль? Однако, если он пожалуется, нас наказывают.

— Ничего этого я не знал, а кроме того, я никоим образом не требовал для

вас наказания, речь шла только о принципе.

— Франц, — обратился Виллем ко второму стражу, — а что я тебе говорил? Господин вовсе и не требовал для нас наказания. Сам слышал: он и не

знал, что нас ждет наказание.

— И все они зря болтают, ты не расстраивайся, — сказал третий, обращаясь к К. — Наказание их ждет и справедливое, и неизбежное.

— Ты его не слушай… — сказал Виллем и осекся, торопливо поднося

к губам руку, по которой его хлестнула розга. — Нас наказывают только из-за

твоего доноса. Иначе нам ничего не сделали бы, даже если б узнали про наши

дела. А разве это называется справедливостью? Оба мы, особенно я, служим

давно, отлично себя зарекомендовали, да ты и сам должен признать, что, с точки зрения властей, мы тебя охраняли прекрасно. Мы уже надеялись продви-нуться по службе и думали: сами станем экзекуторами, как вот он, ему повезло, на него никто не жаловался, такие жалобы у нас вообще редкость. А теперь, сударь, все пропало, карьере нашей конец, теперь нас пошлют на самую черную

работу, это не то, что служить стражами, а к тому же еще крепко высекут.

— Неужели эта розга так больно сечет? — спросил К. и потрогал розгу, которой помахивал перед ним экзекутор.

— Да ведь нам придется раздеться догола, — сказал Виллем.

— Ах вот оно что, — сказал К. и пристально посмотрел на экзекутора; тот

был загорелый, как матрос, и лицо у него было здоровое и наглое. — Разве нет

возможности избавить их от порки? — спросил К.

— Ну нет! — с улыбкой сказал тот и тряхнул головой. — Раздевайтесь! —

приказал он стражам. И тут же обратился к К.: — Не верь им, они от страха

перед поркой малость свихнулись. Ну что он, — тут он кивнул на Виллема, —

что он тут болтал о своей карьере? Ведь это просто смех. Взгляни, какой он

жирный, этот жир сразу и розгой не пробьешь, а знаешь, почему он так разжи-рел? У него привычка съедать завтраки всех арестованных. Наверно, он и твой

завтрак съел? Ну вот, что я говорил! Разве с таким брюхом можно стать экзе-кутором? Никогда в жизни.

— Неправда, такие экзекуторы тоже бывают, — вмешался Виллем, уже

расстегивавший брючный пояс.

— Нет! — отрезал экзекутор и провел розгой по его шее так, что тот

вздрогнул. — И вообще, не вмешивайся, а раздевайся поскорее.

— Я тебе хорошо заплачу, только отпусти их, — сказал К. и, не глядя на экзекутора — такие дела лучше вершить, опустив глаза, — вынул свой бумажник.

За порогом громоздились старые, ненужные проспекты, опрокинутые

глиняные бутыли из-под чернил. Но в самой комнатушке стоя ли трое мужчин,согнувшись под низким потолком.

70

ф. кафка

— Ну нет, потом ты и на меня донесешь, подведешь и меня под розги.

Нет, нет!

— Не глупи! — сказал К. — Если бы я хотел наказания этим двум, я бы

сейчас не пытался их выкупить. Я мог бы просто захлопнуть дверь, ничего

не видеть и не слышать и спокойно уйти домой. Но ведь я этого не делаю, наоборот, я всерьез стараюсь их освободить. Если бы я только подозревал, что

их накажут, даже если б им только грозило наказание, я бы никогда не назвал

их имена. Да я их и не считаю виновными, виновата вся организация, виноваты высшие чиновники.

— Верно! — крикнули стражи, и тут же розга хлестнула по их голым

спинам.

— Если бы под твою розгу попал сам судья, — сказал К. и придержал розгу, уже готовую опуститься вновь, — я бы никак не стал мешать побоям, напротив, я дал бы тебе денег, чтобы ты подкрепился для доброго дела.