Процесс. Замок (с иллюстрациями Веры Дубровской)

пока что переждать тут. Рядом с ним возвышалась главная кафедра, на круглом

навесе полулежали два золотых контурных креста, которые соприкасались

верхними концами. С внешней стороны и перила и переход к несущей колонне были покрыты резьбой в виде зеленого плюща, ее поддерживали ангелоч-ки, то смеющиеся, то спокойные. К. подошел к кафедре, обошел ее со всех сторон: каменная резьба была необычайно искусной, казалось, что густые тени

пойманы и закреплены и в резьбе, и на фоне.

К. засунул руку в темное углубление и осторожно ощупал камень. Раньше

он не знал о существовании такой кафедры. В эту минуту за скамьями соседнего ряда он случайно увидел церковного служку в черном сюртуке с обвисши-ми складками, с табакеркой в левой руке. Он издали наблюдал за К. «Чего ему

надо? — подумал К. — Разве у меня такой подозрительный вид? А может

быть, он ждет чаевых?» Но тут служка, видя, что К. его заметил, показал правой рукой с зажатой в пальцах щепоткой табаку куда-то в неопределенном направлении. К. не совсем понял, чего он хочет, подождал минуту, но служка все

время куда-то показывал, подкрепляя свой жест энергичными кивками.

— Чего ему надо? — тихо проговорил К., не решаясь громко окликнуть

его; но потом вытащил кошелек и, протиснувшись между скамьями, подошел

к этому человеку.

Тот сразу отстранил его рукой, пожал плечами и заковылял прочь. Вот так

же, торопливо ковыляя и подпрыгивая, К. в детстве пытался изображать скач-ку на конях. «Видно, впал в детство, — подумал К., — теперь у него только

и хватает ума, что служить в церкви. И как он останавливается, когда я оста-навливаюсь, как подкарауливает, пойду ли я дальше». К. с улыбкой прошел

вслед за стариком по всему боковому приделу до главного алтаря. Старик продолжал куда-то указывать пальцем, но К. нарочно не оборачивался; по-видимому, старик только пытался отвлечь его, чтобы он не шел за ним по пятам.

Наконец К. отстал от него — не хотелось особенно тревожить старика, да

и было бы очень кстати на случай, если придет итальянец, показать ему и эту

достопримечательность.

Войдя в главный придел, чтобы найти то место, где он оставил альбом, он

вдруг увидел у колонны, недалеко от хоров, над алтарем, маленькую боковую

кафедру из бледного голого камня. Кафедра была настолько мала, что издали

казалась пустой нишей, куда забыли поставить статую святого. Проповеднику

не хватило бы места и на шаг отступить от перил. Кроме того, каменный свод

над кафедрой выступал очень далеко, и, хотя на нем не было никакой лепки, он шел настолько полого, что человеку среднего роста никак нельзя было вы-прямиться, а пришлось бы стоять, перегнувшись через перила. Казалось, все

было задумано нарочно для мучений проповедника, и нельзя было понять, зачем нужна эта кафедра, когда можно располагать главной, большой, столь

искусно разукрашенной.

К., наверно, не заметил бы эту маленькую кафедру, если бы в ней не горела

лампа, какие обычно зажигают для проповедника перед проповедью. Неужели

процесс

157

сейчас кто-то будет читать проповедь? Тут, в пустом соборе? К. поглядел на

лесенку, которая вела на кафедру, лепясь к самой колонне; она была настолько узкой, что, казалось, служила не людям, а просто украшению колонны.

Но тут К. растерянно улыбнулся, увидев, что у основания лесенки действительно стоял священник; положив руку на перильца, словно собираясь подняться

на кафедру, он смотрел на К. Потом слегка кивнул, и К., осенив себя крестом, поклонился в ответ, хотя ему следовало бы поклониться первому. Священник круто повернулся и короткими быстрыми шагами поднялся на кафедру.

Неужели сейчас начнется проповедь? По-видимому, церковный служка все-таки что-то соображал и хотел подтолкнуть К. к проповеднику, что было не

лишнее в этой пустующей церкви. Правда, где-то у изображения мадонны

стояла старуха, надо бы и ей подойти сюда. А если уж собираются начинать

проповедь, почему перед этим не вступает орган? Но орган молчал, слабо по-блескивая в темноте с высоты своего величия.

К. подумал, не удалиться ли ему поскорее. Если не уйти сейчас, то во время

проповеди будет поздно, придется остаться, пока она не окончится, а он и так

потерял сколько времени вне службы, ждать итальянца он больше не обязан.

К. взглянул на часы: уже одиннадцать! Неужели сейчас начнется проповедь?

Неужели К. один может заменить всех прихожан? А если бы он был иностран-цем, который только хотел осмотреть собор? В сущности, для того он сюда

и пришел. Бессмысленно было даже предполагать, что может начаться проповедь — сейчас, в одиннадцать утра, будним днем, при ужасающей погоде.

Должно быть, священнослужитель — а он, несомненно, был священником, этот молодой человек с гладким смуглым лицом, — подымался на кафедру

только затем, чтобы потушить лампу, зажженную по ошибке.

Но все вышло не так. Священник проверил лампу, подвернул фитиль еще

немного, потом медленно наклонился к балюстраде и обеими руками обхватил выступающий край. Он простоял так некоторое время, не поворачивая