Провал

– Для тебя я не взял, – сказал он, обращаясь к Билли.

– Значит, ты останешься здесь, – распорядился Торкель тоном, не терпящим возражений, взял у Страндберга жилет и натянул на себя.

– Это действительно Убийца-застекольщик? – с интересом спросил молодой полицейский с круглым детским лицом.

– Мы думаем, что да, так что будьте осторожны, – ответил Торкель, вынимая свое оружие.

– Тогда вперед, – сказал Страндберг. Он повернулся к двери, бросил последний взгляд на остальных, чтобы убедиться, что все на местах, а затем открыл дверь и быстро переместился влево. Остальные последовали за ним и рассредоточились с вытянутым вперед оружием. Холл был почти пуст. Помимо мужчины на скамейке, на одной из скамеек в другом конце помещения сидела какая-то пара, и возле стойки с брошюрами справа от ресепшна стояла пожилая женщина. Увидев ворвавшихся полицейских, Ванна спряталась вниз. Молодая пара, обхватив друг друга руками, попыталась спрятаться. Женщина возле брошюр отступила к стене со слабым испуганным возгласом и поднятыми к голове руками.

Мужчина на скамейке не шелохнулся. Он просто смотрел на них. Будто происходящее представлялось ему самой естественной вещью на свете. Торкель, держа пистолет обеими руками, направленным в пол, сделал несколько шагов в центр образованного вооруженными коллегами полукруга.

– Давид Лагергрен? – солидным тоном спросил он.

Мужчина поднял на него взгляд, но не ответил.

– Держите руки так, чтобы мы их видели, – громко велел справа Страндберг.

Мужчина медленно повернул голову к Страндбергу, потом обратно к Торкелю, медленно поднимая обе руки над головой.

– Вам незачем так утруждаться. Я здесь для того, чтобы сдаться, – проговорил он и улыбнулся.

Ни на одной фотографии из имевшихся в Комнате он не улыбался, и Торкель отметил, что благодаря улыбке он перестал быть обыкновенным и неприметным. Он сделался отвратительным.

Полукруг полицейских подошел на несколько шагов ближе.

– Вставайте. Никаких резких движений, – донеслось от Страндберга. Мужчина кивнул и начал вставать со скамейки.

– Ложитесь на пол, – продолжил отдавать приказания Страндберг, когда мужчина поднялся. Продолжая держать руки над головой, он ловко опустился на колени и осторожно повалился вперед. Уперся ладонями в пол и очутился на животе. Два полицейских с краев подбежали к нему, каждый со своей стороны. Остальные следили за Лагергреном с поднятыми пистолетами, готовые к малейшему движению.

– Вы Давид Лагергрен? – снова спросил Торкель, на этот раз более сурово.

– Да, я понял, что вы меня ищете, – раздражающе спокойно ответил Лагергрен. Один из полицейских тем временем поставил колено ему на спину, а второй схватил его вытянутые руки, отвел их ему за спину и надел наручники.

Торкель убрал пистолет в кобуру. Полицейские начали обыскивать лежавшего на полу мужчину. Закончив, они поставили его на ноги. Торкель подошел к нему.

– Что вы хотите? – спросил он.

– Сдаться, – ответил Лагергрен. – Вы же меня искали? Или я ошибаюсь? – добавил он.

Он снова улыбнулся. На этот раз он выглядел не просто отвратительным. Он улыбался, как человек, по-прежнему держащий все под контролем.

78

Давид Лагергрен сидел за столом в комнате для допросов с голыми стенами, которая выглядела приблизительно так, как он себе и представлял. Простой деревянный стол, пустой, за исключением какой-то записывающей аппаратуры на одном конце, возле светло-серой стены. Четыре стула, окна с матовым стеклом, никаких занавесок, на потолке три лампы дневного света. Стены пустые, кроме одной стороны, где имелось стекло с высокоотражающей поверхностью. Давид был почти уверен в том, что это реальный вариант того окошка, которое он видел в массе американских полицейских фильмах. Картину завершал стоявший у двери и неотрывно смотревший на него полицейский в форме.

Сидеть на допросе ему еще не доводилось.

Он вообще никогда не имел дела с полицией, за исключением отдельных рутинных проверок трезвости и наличия водительских прав на дороге.

Он был убежден, что в газетах напишут о том, что он раньше не был судим. Это укрепит его позицию. Заставит большее количество народу прислушаться к нему.

Он – не закоренелый преступник. Это важно. Он знал, как сам реагировал, читая о людях, подвергшихся ужасным вещам, застреленных, заколотых ножом, избитых или изувеченных каким-то иным образом.

«Жертва полиции уже знакома».

Сочувствие и сострадание сразу уменьшались. Закрадывалось ощущение, что человек, наверное, получил по заслугам. Думалось: разборки. Криминальное поведение, приведшее к наказанию.

С ним будет по-другому. Хорошее образование, постоянная должность, отсутствие судимости. Человек, которому можно сочувствовать, хоть его и подозревают в преступлении.

Дверь открылась, и вошли два человека.