Провал

Одного он узнал – тот же мужчина, что был на входе. Проще говоря, начальник. Пришедшую с ним женщину он раньше не видел. Молодая, тридцать пять, возможно, моложе, но она выглядела усталой и измученной, что могло добавить несколько лет к ее фактическому возрасту. Под мышкой она держала толстую папку, в которой, как он предположил, речь идет о нем. Полицейский в форме оставил их.

– Здравствуйте, Торкель Хёглунд, это Ванья Литнер, – сказал начальник, когда дверь закрылась, и кивнул в сторону молодой женщины. Безо всякой необходимости, в комнате не было никого другого, кого еще могли бы звать Ванья Литнер.

Давид улыбнулся обоим.

Они уселись напротив него. Ванья положила папку перед собой на стол, а Торкель потянулся к магнитофону, стоявшему на конце стола. Он произнес сегодняшнюю дату, сказал, кто присутствует в комнате, и спросил, правда ли, что Лагергрен отказался от юридической помощи во время допроса.

Давид кивнул.

– Пожалуйста, отвечайте словами, для записи, – попросил Торкель. – Вы отказались от юридической помощи?

Давид слегка наклонился в сторону, поближе к записывающему устройству.

– Да.

– Вам незачем наклоняться ближе, оно улавливает все, что произносится в комнате, просто говорите нормально.

Давид опять кивнул и посмотрел на Ванью, которая открыла лежавшую перед ней папку. У него перед глазами замелькали снимки, карты, отчеты и распечатки, когда она быстро пролистала материал и, похоже, разделила его на пачки поменьше, выдвинув отдельные части в сторону так, что получился маленький толстый веер. Очевидно, она остановилась на одной фотографии и положила ее на стол перед ним. Давид посмотрел на снимок. Патриция Андрэн. Казалось, прошла целая вечность с тех пор, как он позвонил ей и попросил об интервью.

Она так обрадовалась.

Показалась воистину приятной девушкой. Жизнерадостной и оптимистичной. Особенно учитывая то, через что она прошла. Полной решимости постараться помочь тем, кто пребывает в такой же ситуации, в какой находилась она – с избивавшим ее женихом, и сделать все, чтобы сыну жилось лучше.

– Может, начнем с нее? – спросила Ванья, пододвигая фотографию ближе к нему.

Он оторвался от фотографии и встретился с Ваньей взглядом.

– Вы знаете, кто это? – поинтересовалась Ванья, кивая на снимок.

Давид по-прежнему не отвечал. Ванья поставила на фотографию палец и несколько раз постучала, будто он не понял, о чем она спрашивает.

– Я буду разговаривать только с Себастианом Бергманом, – четко заявил он.

– Он у нас больше не работает, – коротко сказал Торкель.

– Вы знаете, кто это? – повторила Ванья, снова постучав по снимку.

– Я буду разговаривать только с Себастианом Бергманом.

Он увидел, насколько рассердил Ванью его ответ. Ее глаза буквально потемнели. Торкель тоже рассердился, предположил он, но он это лучше скрывает.

– Это исключено, – почти выпалила Ванья. – Вы будете разговаривать с нами.

– Нет, я буду разговаривать только с Себастианом Бергманом.

Торкель, быстро обдумав, протянул руку и выключил магнитофон. Потом он немного посидел, глядя куда-то вдаль, и с глубоким вздохом обратился к коллеге:

– Мы можем на минутку…?

Ванья, не говоря ни слова, встала и сердитым шагом направилась к двери.

– Мы скоро вернемся, – сказал перед уходом Торкель. Несколькими секундами позже вернулся полицейский и занял свое место у двери.

Давид снова попробовал ему улыбнуться. Улыбка осталась без ответа.

Когда Торкель вышел из допросной, Ванья стояла в коридоре, прислонясь к стене, со скрещенными на груди руками. Дождавшись, пока полицейский скроется внутри, Торкель подошел к ней. Он сдержал импульс положить ей руку на плечо, ему подумалось, что она стряхнет ее.

– Я знаю, что ты собираешься сказать, – опередила она его.

Вероятно, правда.

– Мы должны заставить его разговаривать, – произнес Торкель.

– Мы пытались всего минуты две.

– Ты считаешь, он передумает?

Ванья ответила не сразу. Она стиснула зубы и еще крепче прижала руки к груди. Нет, Давид Лагергрен не передумает – в этом она не сомневалась. Ничто в его психологии на это не указывало. Себастиан Бергман бросил ему вызов, оскорбил его, унизил, что угодно. Совершенно естественно, что он хочет разговаривать только с ним.

Опять померяться с ним силами, снова победить. Ответь она «да» на вопрос Торкеля, он бы знал, что она лжет. Но сказать как есть нельзя. Это в каком-то смысле развяжет Торкелю руки и позволит взять Себастиана обратно. Ответом «нет» она бы это санкционировала.

– Я не знаю. – Помогать принимать решение, которое, как она в глубине души знала, ему придется принять, она не собиралась.

– Я должен взять Себастиана обратно, – мягко проговорил он и на этот раз положил руку ей на плечо. Она ее не стряхнула. – У меня нет выбора, Ванья.