Провал

– Чего ты хочешь? – спросил Себастиан, с удивлением заметив у себя в голосе больше искреннего интереса, чем резкости. Пожалуй, она была последней, кого он ожидал услышать.

– Поговорить. О Ванье.

– Вот оно что.

Себастиан замолчал: позвонила она. Поговорить хочется ей.

Он не намеревался начинать.

– Она полностью порвала со мной отношения, – проговорила Анна, и Себастиану показалось, что голос у нее подрагивает.

– Ты удивлена? – Опять откровенное изумление. – Ты лгала ей всю ее жизнь.

– Ради нее.

– Вначале, возможно, но не сейчас, под конец.

Он почувствовал, как удивление и любопытство уступают место нарастающему раздражению. Она ведь управляла всем развитием событий. Решала все. Начиная с того момента, когда он, узнав, что Ванья его дочь, пришел к ней, вплоть до свадьбы Билли. Он подчинялся ее желанию. Все время. А теперь, когда ее план не сработал, она звонит ему.

– Когда она узнала, что Вальдемар ей не родной отец, почему ты не сказала, что это я? – поинтересовался он, замечая, что в голосе начала слышаться зарождающаяся злость. – Зачем ты выдумала какого-то покойника?

– Ты был худшей альтернативой.

Что ни говори, позвонила она явно не для того, чтобы подлизаться.

– Мы можем увидеться? – продолжила она.

– Зачем? Я же худшая альтернатива.

– Себастиан…

– Тебя она ненавидит, меня терпит, – перебил он. – Зачем мне рисковать?

– Пожалуйста. Вальдемар опять в больнице, и я… мне сейчас просто всего этого не вынести.

– Опять рак?

Себастиан почувствовал, что продолжать злиться стало трудно. Вальдемар, во многих отношениях, наделал меньше всех ошибок в этой истории, а тем не менее пострадал сильнее всех.

Анна ответила не сразу. Она набрала воздуха, однако новое предложение не начала, а лишь снова выдохнула с громким вздохом. Себастиан представил себе, как она стоит у окна, уставившись в никуда, кусает ногти и пытается сдержать слезы. У него возникло ощущение, что речь идет не о рецидиве рака, а о чем-то худшем. Что же это могло быть?

– Нет, он… в депрессии, – в конце концов тихо донеслось. – Пытался покончить с собой.

И правда хуже. Себастиан почувствовал, что остатки раздражения исчезают. Особо теплых чувств к Анне он не питал, но такого не пожелал бы никому.

– Как у него обстоят дела?

– Он принял таблетки, но я вовремя нашла его. Он в Каролинской больнице, вне опасности.

– Мне очень жаль, – выдавил Себастиан. – Я в Ульрисехамне, – продолжил он, желая объяснить, почему они не могут встретиться.

– Ванья тоже там?

– Нет, она в Хельсингборге. В связи с тем же делом.

Анна вновь замолчала. Говорить было особенно нечего. По телефону ничего не решишь.

– Ты можешь позвонить мне, когда вернешься в Стокгольм?

Не столько вопрос, сколько мольба.

– Посмотрим…

– Пожалуйста, позвони. Мне необходимо… Мне необходимо вернуть ее. Мне нужно, чтобы хоть что-то в моей жизни устроилось.

Она позвонила Себастиану Бергману, чтобы хоть что-то в ее жизни устроилось. Значит, у нее действительно не было выбора.

– Посмотрим, – повторил он. – Я ничего не обещаю.

С этим он отключил телефон. Остался стоять с трубкой в руке. Разговор его ничуть не успокоил. Может ли это сказаться на его отношениях с Ваньей? Новый отец оттесняется бывшим, пребывающим в депрессии отцом. Старые чувства вновь вырываются наружу. Вполне возможно. Знает ли она вообще о случившемся – спросить у Анны он забыл. Надо ли позвонить Ванье? Но сообщать подобные новости по телефону ему не хотелось. Не хотелось также и чтобы у нее возникло впечатление, будто он общается с ее матерью. Значит, не звонить.

Однако оставаться в комнате он просто не мог. Он застегнул рубашку, покинул комнату, чтобы отправиться на поиски кого-нибудь, с кем заняться сексом.

25

Они шли домой через маленький город.

По пешеходной улице прогуливались отдельные туристы, у автобусного вокзала толпилась молодежь, но в целом вечер был явно спокойным. Лисе-Лотте выбрала отличный ресторан. Хорошая еда, уютно и приятно. Они говорили обо всем. Рассказывали друг другу о последних событиях своей жизни, периодически предаваясь общим воспоминаниям.

Тридцать лет.

Долгий срок, очень долгий, но иногда им казалось, что с их последней встречи прошло всего несколько лет. Или даже меньше. Поразительно, как легко и быстро они вернулись к взаимопониманию. Торкелю было очень хорошо. Он не мог припомнить, когда в последний раз чувствовал себя таким расслабленным и веселым.

Они прошли мимо нескольких закрытых магазинчиков, завернули за угол, и внезапно он, к своему разочарованию, увидел вдали гостиницу. Неужели они уже пришли? Он думал, что она находится дальше. Озираясь, он пытался найти предлог для обходного пути, чтобы продлить прогулку.

– Мне, наверное, стоит проводить тебя домой, – попытался он, глядя на Лисе-Лотте.

– Спасибо, но я живу довольно далеко от города, – ответила она. – Поэтому я возьму такси, пешком не дойти.

Торкель опять ощутил прилив разочарования, но попытался скрыть его. Предлагать, что он поедет ее провожать на такси, нельзя. Такая инициатива должна исходить от нее.