Провал операции «Нарко»

Зудов, выслушав, попытался провести анализ сказанного. Заминка, возникшая в процессе анализа, заметно затянулась. Судя по едва уловимой – выдержка, залог успеха следствия – мимике, лексические границы явились препятствием для проникновения в суть медицинской терминологии.

– «Нозология» подразумевает, говорите? Это кличка? Или имя? Кто это? Сообщница? Что она подразумевает? – следователь насторожился, будто ухватился за новые факты и начал их раскручивать.

Вначале показалось, что он решил пошутить. Но, в отличие от кинематографии, в жизни для тендема погон и юмора симбиоз нетипичен. Поэтому, без намёка на шутку, в подобной ситуации лучше просто сделать правильное пояснение. Особенно в обстоятельствах, когда чья-то дедукция посягает на доселе незнакомые области знаний.

– Это не имя, а специальный термин, – не осмелившись предаться иронии, растолковала я, – так называется наука о болезнях.

Зудов вновь проявил чудеса выдержки, даже не поведя бровью. Для следователя выказать некомпетентность перед подозреваемым равно слабости. Но, по большому счёту, разве можно знать всё – на это и жизни не хватит. Ну, пополнился словарный запас, и всего-то. Только польза.

– Понятно, – успокоился Зудов, и, секунду поразмыслив, вновь принялся за допрос, – значит, с оглядкой на нозологию, реланиумом лечат людей?

– Ну да …

– И вы собирались лечить этим нашу сотрудницу?

– Если бы она нуждалась, то да. А как же иначе?

– Здесь я решаю, что так, а что иначе, – в голосе следователя вновь появились металлические нотки, – значит, если бы наша сотрудница не показала жетон, вы бы ввели ей реланиум?

Вопрос, несмотря на возникшую от всего происходящего сумятицу в голове, показался странным. Что значит «ввести»? Судя по постановке вопроса, не вытащи оперативница свою бранзулетку, то быть ей уколотой мною и именно реланиумом в особо крупном размере? Как это вообще возможно? Чушь какая-то! В общем, я впала в состояние, подобное ступору.

Взгляд Зудова, тем временем, продолжал высверливать во мне новые отверстия и растачивать старые. Весь его образ подчёркивала жирная черта напористости, что выдавало стремление упереться лбом в стену логического финала. Даже пафос короткой стрижки демонстрировал серьёзность намерений. Настолько, что глазу не за что зацепиться. Как в пустыне. Выбритый затылок или челка, возможно, создали бы эффект зелёного пятна. Оазис! А так – везде сплошная безнадёга. И нет надежды на спасение.

3.

Высказывания мнений о важности волевых решений не редкость. Как на бытовом претенциозном уровне, так и на государственном идеологическом. Много тех, кто уже говорил подобное, ещё больше скажут потом. Литература в этом если не опережает, то точно не отстаёт. Как и кинематография: в том самом Голливуде поставлен фильм на схожую тему. И, скорее всего, не один. Есть такая кинолента о необходимости не отступать и не сдаваться. Кори Юэнь автор, кажется: можно проверить в «КиноПоиске». Сюжет прост – парня долго и много обижали. Тогда он за неделю натренировался и, в финале, победил коварном русского боксёра в тяжёлом бою с подавляющим преимуществом.

«Может мне тоже заняться боксом, – думала я, возвращаясь с допроса, – и когда поставленный умелым тренером удар достигнет совершенства, ворваться в нарконадзор и всех повырубить с ноги. А потом – контрольный в голову – добить кулаком».

Идея, конечно, сколь смелая, столько же и комичная. Но воображение дальше мести, обставленной крутыми понтами, не шло. Как орудие возмездия, возникали то огнестрельное оружие различной мощности, то холодное, колющее и режущее. Пришла даже токсикологическая мысль, но сразу запутали трудности с выбором яда, да и средства доставки не выдерживали критики.

Добравшись до жилища, когда щёлчок затвора двери отсёк внешний мир, я вдруг ощутила накат депрессивной волны. Возможно, слегка упало давление. Или дала знать моральная усталость – все дни после облавы разум находился по большей части в напряжении. Даже во время концерта. В общем, захотелось попросту обо всём забыть.

В домашней аптечке, как раз под пустой упаковкой от источника моих бед реланиума, нашлась коробочка экстракта валерианы. Я закинула в рот сразу с десятка два пилюль, запила четырьмя большими глотками рябины на коньяке, и повалилась на диван. Глаз побежал вверх по линии узора на стене и, зацепившись шершавым краем зрачка за отклеившийся обрывок обоев, остановился.