Провал резидентуры

Судя по интенсивности огня, противник не превосходит нас численно. У них инфракрасные прицелы — мы видим, как между камней мелькают парные красные огоньки. Единственное, что удивляет — звук выстрелов и вид пулевых трасс. У обычных оанаинских солдат, как известно, автоматы «Г.А.», и звучат они так же, как оанаинские ручные пулеметы — «кы-гы-гы-гы-гы», только на тон выше. И трассы их пуль, если они стреляют трассирующими, обычно бело-желтые. Здесь же очереди звучат чрезвычайно громко, но в точности похоже на то, как изображают стрельбу играющие в войну ребятишки — «дщ-дщ-дщ-дщ-дщ», вроде этого, а трассы ярко-красные и какие-то слишком медленные. Стреляют зажигательными: при попадании в валуны по сторонам дороги, за которыми мы укрываемся, на поверхности камня на несколько секунд вспыхивает яркое, жаркое пламя странного сиреневого цвета, которое, потухнув, оставляет отвратительную серную вонь. Мы отстреливаемся, наши пули вышибают снопы искры из валунов выше нас по склону. Оглушительно разрываются гранаты. Интенсивность огня с той стороны слабеет. Я поднимаю взвод в лобовую атаку. С яростным воплем «хай-йя!» мои орлы встают и сокрушительным натиском вышибают противника из-за валунов. Какие-то черные тени отступают вверх по склону. Полтора десятки гранат накрывают их, и, когда мы поднимаем головы и сверху перестает лететь щебень — настает тишина. Мы слышим, как с карканьем разлетаются всполошенные вороны. Я слышу писк и, включив фонарь, с омерзением замечаю, что вниз по склону сбегает множество отвратительных крыс, потревоженных шумом. Ну и местечко выбрал Шалеанский Ока для постройки дома!

Я приказываю продолжить наступление и окружить дом на холме. Двое раненых получили несильные ожоги этим сиреневым термитом и продолжают рваться в бой. Взвод ведет в атаку лейтенант, я же задерживаюсь, чтобы осмотреть трупы противников. Я быстро повожу вокруг себя лучом фонарика и, подпрыгнув от неожиданности, мигом выключаю его и устремляюсь вслед за своими солдатами.

На склоне нет ни одного трупа.

Добежав до дома на вершине, я останавливаюсь. Лучи многих фонариков шарят по стенам дома. Странная постройка! Круглое, приземистое сооружение в один этаж с плоской крышей, без единого окна. Единственная дверь широко открыта наружу. Стены выкрашены в красный цвет.

Я собираю окруживших дом солдат. К чему его окружать, если в нем нет окон и всего одна дверь? Ока должен быть захвачен!

— Лейтенант, в дом вместе с людьми! Человека с седой бородой взять живым! — командую я.

Бойцы быстро, один за другим, вбегают в дом. Последним — лейтенант. Со мной только ординарец.

Тишина.

Я заглядываю внутрь, свечу фонариком. Я вижу коридор, уходящий резко вправо. Больше ничего. Ни звука не доносится из коридора, который, загибаясь вслед внешней стене, уходит из поля моего зрения.

Я отступаю назад, гашу фонарик, и тут мой ординарец дрожащим голосом говорит:

— Слышите, гражданин майор?

Я опять содрогаюсь, покрываясь липким холодным потом. Внизу, под холмом, на несколько голосов перекликаются вороны и ночные птицы — как тогда, в поле, только гораздо страшнее.

И тут очень спокойный старческий голос говорит на моем родном языке:

— Эй, майор, бросьте оружие. Все кончено.

Вместо того, чтобы стрелять, я почему-то судорожно включаю фонарик и шарю лучом вокруг, и кричу каким-то чужим голосом:

— Кто? Кто здесь?

— Я, — отвечает попавший в луч фонарика старик с густой седой бородой. — Шалеанский Ока. — Старик смотрит на меня спокойно, даже с улыбкой. Он не один: возле него стоят трое. Белый раб-подросток, крупная красивая женщина в форме вражеской береговой охраны и самый опасный — огромный, ражий вражеский офицер без знаков различия, но в мундире. У него в руках автомат «Г.А.», направленный на меня.

— Бросайте, бросайте оружие, — с улыбкой говорит Ока.

Я бросаю на землю автомат, вынимаю пистолет и тоже бросаю.

— А вы, субофицер? — насмешливо спрашивает Ока.

Ординарец, стуча зубами, торопливо бросает оружие.

— Закрой дверь, белый брат, — говорит, посмеиваясь, старик, перейдя на язык оанаинх.

Белый послушно закрывает массивную стальную дверь дома и запирает ее снаружи.

— Путь они побегают там, — с улыбкой объясняет мне старик. — Это лабиринт. В центре его — одна комната, но, Небо свидетель, раньше следующей ночи они не соберутся в этой комнате.

— Сядьте на землю, — сурово говорит мне вражеский офицер.

Мы садимся, и вдруг мой ординарец с безумным воплем вскакивает и кидается вниз, в темноту. Офицер мгновенно вскидывает автомат — на слух (видимо, очень тренирован) — но Ока останавливает его:

— Не надо, барон, не берите лишнюю смерть на себя.

Барон опускает оружие. Слышно, как трус Дилиль, подвывая, с треком продирается вниз по склону через кустарник.

— Бедняга, — прислушиваясь, говорит спокойный насмешливый пророк. — Он попал под действе сил, о которых не имеет понятия. Ну что ж, для него это будет всего лишь внезапная смерть. В конце концов, он солдат. И его сюда никто не звал.

Мне кажется, я вижу какую-то тень, метнувшуюся внизу по склону. Раздается короткий вопль субофицера, и все стихает.