Провалы (СИ)

Шерлок вздрагивает, поспешно кивает и немного отодвигается (хотя кажется, что отодвигаться просто некуда), будто ему тяжело находиться в непосредственной близости от Джона. Джон его понимает, ему и самому это тяжело. Он с трудом встает на ноги и предлагает Шерлоку руку, чтобы помочь подняться, но Шерлок качает головой и легко поднимается сам. Они расходятся по своим углам: Джон к столу и забытым помидорам, Шерлок к пульту и телевизору. Джон старательно берет себя в руки и принимается готовить салат. Конечно, теперь он крошит помидоры без прежнего вдохновения, скорее механически, стараясь занять себя работой, чтобы заглушить настырно лезущие в голову мысли. Он даже принимается фальшиво насвистывать какую-то простенькую мелодию, не то Битлз, не то Роллинг-Стоунз, и эти нехитрые уловки, кажется, помогают. Душа размораживается, боль в грудной клетке постепенно уходит, даже руки уже не трясутся – помогла нарезка помидоров. Когда-то миллион лет назад, когда Джон планировал стать хирургом, именно на помидорах он оттачивал свое умение владеть ножом. За помидорами в салатник отправляются огурцы и зелень. Затем Джон готовит заправку, заливает ею овощи и все перемешивает. В качестве гарнира к цыпленку он достает зеленый горошек. Открывая банку, Джон старается не думать о сидящем за спиной Шерлоке, но это невозможно. Парень невероятно талантлив в своей наблюдательности, скорее всего он проделал с ним тот же фокус, что и с людьми из очереди, и пусть напоминание о прошлом для Джона стало настоящим кошмаром, он все равно не перестает в душе восхищаться Шерлоком. Оттого вдвойне обидно из-за наркотиков. Но кто такой Джон, чтобы читать ему мораль – он в себе-то разобраться не способен. Кто из них двоих больше отравляет свою жизнь – Шерлок, который колет героин, или Джон, который постепенно становится похож на отшельника в своем неприятии собственного «я». Джон бросает быстрый взгляд на электронные часы и достает цыпленка из духовки. Цыпленок, определенно, готов. Аппетитно поджаренная корочка сочится соком, пока Джон разделывает его на блюде с помощью специальных ножниц. Он убирает со стола лишние продукты, стелет салфетки, достает широкие тарелки с подсолнухами, которые ему также подарила Гарри и которые, он был в этом уверен, никогда не понадобятся. Сервируя стол, он испытывает наслаждение. Да, это воспоминание из прошлой жизни, о которой так некстати напомнил Шерлок, но это приятное воспоминание, от него сердце почти не ноет. Джон достает из холодильника сок, с удовлетворением оглядывает стол и зовет Шерлока. На самом деле он не уверен, что Шерлок не ушел – слишком тихо за спиной, но оборачиваться и проверять Джон не собирается, иначе его самообладание разлетится на куски. Сосредоточившись на самоконтроле, Джон вздрагивает, ощутив теплое дыхание на своей шее – определенно, нарушение личного пространства, но Шерлок уже садится напротив Джона, с некоторым вызовом вглядываясь в него. Джон виновато улыбается и почти вопросительно произносит:

- Приятного аппетита?

Шерлок тяжелым взглядом сверлит Джона, возможно, он ждал отповеди за свое поведение или чего-то еще, а Джон опять обманул его ожидания. Тем не менее, в конце концов, он все же кивает головой и тихо откликается:

- Приятного.

Оба принимаются за еду, иногда бросая друг на друга настороженные, но доброжелательные взгляды, стараясь обходить стороной недавний инцидент.

После ужина Джон моет посуду и заваривает чай. Шерлок возвращается на диван к телевизору, но на экран не смотрит, исподтишка наблюдая за Джоном. Джон достает для Шерлока чашку из подсолнечного сервиза Гарри и наливает чай. Он не спрашивает, какой предпочитает Шерлок. Почему-то уверен, что Шерлок пьет с сахаром без молока. Себе Джон кладет в чай лимон, как когда-то миллион лет назад он пил по вечерам в другом месте и с другим человеком. От воспоминаний Джон морщится и осторожно присаживается в дальний конец дивана, чтобы не касаться Шерлока даже случайно. Они пьют чай (вероятно, Джон угадал, потому что возражений от Шерлока не поступает), уютно молчат и пялятся в экран на какую-то голливудскую поделку. Шерлок выключил звук, и от этого в комнате воцаряется спокойствие и тишина – приятное и нужное сочетание. Джон отпускает себя и позволяет глазам закрыться. Рука, сжимающая чашку, расслабляется. Когда в следующий раз он открывает глаза, то понимает, что лежит на диване, раздетый до боксеров и футболки, укрытый пледом, под головой подушка, а в комнате темнота. Он моргает, соображая, как так получилось, что он заснул за чаем, приподнимается на локтях, чтобы увидеть время на кухонных часах – четверть третьего, и всматривается в почти непроницаемое пространство вокруг. Он ничего не видит и не слышит, ощущая себя слепым и беспомощным, поэтому осторожно спрашивает:

- Шерлок? Ты здесь?

Совсем рядом, внизу, слышится какое-то шебуршание, а затем голос Шерлока, ни разу не сонный, тихо отвечает:

- Я здесь. Спи.

- Ты на полу? – волнуется Джон.

По законам гостеприимства, он сам собирался спать на полу, это обстоятельство беспокоит его.