Проверка верности

– Капитан Херон? – переспросил он. – Да, конечно, проводите его! – Он ждал, стоя перед холодным камином, пока в комнату вошел капитан. – Да, Херон? – обратился к входящему граф, протягивая ему руку. – Вы пришли как раз вовремя, чтобы составить мне компанию за обедом.

Капитан Херон, помимо воли, покраснел:

– Боюсь, что не могу остаться, сэр. Очень скоро я должен быть в Уайтхолле. Я пришел – вы же знаете, у меня мало времени, – я пришел, чтобы узнать, будет ли вам удобно… Короче говоря, я хотел бы увидеться с вами нынче вечером, чтобы… чтобы поговорить об одном конфиденциальном деле.

Граф задержал изумленный взгляд на его лице.

– Полагаете, это непременно должно быть сегодня вечером? – осведомился он.

– Да, сэр… Если бы вы смогли уделить мне время… Не знаю, буду ли я свободен завтра, – сгорая от стыда, пробормотал капитан.

Последовала недолгая пауза.

– В таком случае я, разумеется, к вашим услугам, – ответил его светлость.

Глава 22

Виконт, блистательно-великолепный в темно-бордовом бархате, с пеной дрезденских кружев у горла и обильно припудренными волосами, завитыми в виде крыльев ласточки над ушами, повинуясь отчаянной просьбе сестры, явился отобедать на Гросвенор-сквер перед тем, как отвезти ее в Воксхолл. Его присутствие избавило ее от tête-à-tête[92] с графом, а если Рулу вздумается задавать неудобные вопросы, то брат сможет ответить на них лучше нее, рассуждала она.

Граф, однако же, вел себя очень предупредительно и оживленно беседовал на самые отвлеченные темы. Он заставил их понервничать лишь раз, когда сообщил, что непременно последует за ними в Воксхолл, если только капитан Херон не задержит его надолго.

– Об этом можно не беспокоиться, – заявил виконт, залезая в экипаж и усаживаясь рядом с Горацией. – Эдвард твердо пообещал мне любым способом задержать Рула до полуночи, а к этому времени мы наконец заполучим эту твою несчастную брошь.

– Никакая она не н‑несчастная! – возразила Горация. – Это фамильная ценность.

– Может, и так, – ответил виконт, – но она причинила нам столько неприятностей, сколько не стóит ни одна фамильная драгоценность, и мне ненавистно любое упоминание о ней.

Экипаж высадил их на берегу реки, и виконт нанял лодку, чтобы проделать остаток пути. До полуночи оставалось еще три часа, и ни один из них не был в настроении танцевать. Сэр Роланд Поммерой встретил их у входа в сады и церемонно помог Горации сойти на пристань, предупредил о луже, дабы она не замочила в ней свои атласные туфельки, и изысканно предложил опереться на свою руку. Сопровождая ее по одной из аллей в самый центр сада, он умолял ее не нервничать.

– Умоляю вашу светлость не нервничать, мы с Пелом будем начеку! – сказал он.

– Я не н‑нервничаю, – ответила Горация. – Я очень хочу увидеть лорда Л‑Летбриджа, потому что у меня есть большое желание высказать ему все, что я о нем думаю! – Ее темные глаза пылали гневом. – Если бы не угроза скандала, – заявила она, – я бы даже хотела, чтобы он меня похитил, и тогда я бы заставила его пожалеть об этом!

Одного взгляда на ее нахмуренный профиль сэру Роланду хватило, чтобы поверить ей.

Подойдя к павильону, они увидели, что, помимо танцев и прочих увеселений, предлагаемых для развлечения почтенной публики, в концертном зале исполняют ораторию[93]. Поскольку ни виконт, ни его сестра танцевать не собирались, сэр Роланд предложил присесть и немного послушать ее. Сам он не питал особого пристрастия к музыке, но, поскольку единственным развлечением, которое пользовалось уважением у виконта или Горации, оставались азартные игры, он предусмотрительно отговорил их от посещения игральной залы под тем предлогом, что, сев играть в фараона, они наверняка забыли бы о подлинной цели своего появления здесь.

Горация с готовностью откликнулась на его предложение: для нее все развлечения были одинаково утомительны до тех пор, пока брошь вновь не попадет к ней в руки. Виконт заявил, что, по его мнению, это будет не более скучно, чем бесцельно блуждать по саду или же сидеть в одной из кабинок и бессмысленно глазеть на фланирующих гостей. Таким образом, они направились к концертному залу и вошли внутрь. Врученная им театральная программка гласила, что исполняется «Сусанна»[94] Генделя[95], и это обстоятельство едва не вынудило виконта повернуть назад. Знай он о том, что произведение написал этот малый Гендель, ничто на свете не заставило бы его подойти к концертному залу и на пушечный выстрел, не говоря уже о том, чтобы выложить полгинеи за входной билет. Однажды он уже поддался на уговоры мамы и сопровождал ее на представление «Иуды Маккавея»[96]. Естественно, в ту пору он и понятия не имел о том, во что столь опрометчиво ввязывается, в противном случае даже сыновний долг не подви́г бы его на такую жертву, зато теперь он знает, и будь он проклят, если согласится на это еще раз.

Какая-то престарелая дама в огромном тюрбане, сидевшая в самом конце ряда, скомандовала: «Ш‑ш! Тише!» – столь суровым тоном, что виконт покорно опустился в кресло и прошептал на ухо сэру Роланду: