Провидец. Город мертвецов

- Это не человек, - стала со страхом пятиться цыганка. - Как он это сделал?! Это демон во плоти! Сгинь!

С этими словами Рубина прыгнула к двери и скрылась в темной утробе коридора.

Пахом же показательно убрал револьверы, вскинул руки в примирительном жесте и направился к цыганам, что - то ласково говоря на их диалекте.

- Простите, Николай Александрович, простите, - затараторила Агафья. - Уж не знаю, что на неё нашло.

- Это лишь страшное стечение обстоятельств, госпожа, - ответил я, пытаясь успокоить дыхание. - Вашей вины в том нет. Я утаил от вас, что защищаясь, убил по незнанию четверых её родичей, когда оказался в городе.

- Но вы не могли того знать...

- Не мог, - покачал я головой. - Но у Рубины своё мнение на сей счёт. Простите. Не хотел доставлять вам хлопоты.

- Ничего, всё проходит. И это пройдёт.

- Порядок, - объявил подошедший к нам Пахом, - Они не станут держать на нас зла.

- Слава богу, - выдохнула Агафья, отошла в сторонку и тяжело опустилась на массивный деревянный стол, разместившийся неподалеку от топки. - Выходит, Николай Александрович, жива ваша сестрица.

- Уверен, это была она, - кивнул я.

- Слава богу, - повторила Агафья. - Это благая весть и, к слову, Анастасия ваша не глупа, Николай Александрович - очень умно юной деве рядиться мужчиной. Быть может, кучу бед от себя отвела.

- А ты не так прост, - заявила Пелагея, подкравшись. - Ой как не прост.

Я не нашелся что ответить. Тем временем, в свете пламени Агафья принялась за осмотр своей руки, которая окончательно вышла из повиновения, дергаясь и постукивая хозяйку по бедру.

— Ах ты, это форменное гадство...

Пахом присел рядышком, взял механическую конечность в руки и стал на разные лады ее переворачивать, разглядывая под разными углами.

— Сломала, что ли? Ох и тяжелая, наверное… Смотри-ка, ты еще арбалет потеряла.

— Знаю...

— Ну да будь спокойна, починим. Сносим её к Кулибину — добавил он. — В миг починит. Тут уж недолече до норы его.

— Только не сегодня — Рука сама собой растопырила пальцы, затем резко сжалась в кулак. — Придется потерпеть. Покамест подвяжи-ка её, не сочти за труд. Не хочу кого-нибудь пристукнуть ненароком.

Пахом начал возиться с перевязью. Агафья между тем нашла меня глазами и тихо сказала:

— Пора, Николай Александрович. Итак, по дурости своей, протянули.

Стянув с головы маску и засунув её под мышку, Пахом поинтересовался:

— О чем это вы, госпожа Агафья?

— Его укусили, - пояснила она, - Сейчас пусть снимет перчатку, и мы посмотрим.

— Снимайте, Николай Александрович, — приказал, поднимаясь Пахом. — Ну же. Коли повреждена кожа, то чем больше мы бездействуем, тем неприятнее будет лечение.

- Пахом дело говорит, - с дрожью в голосе сказала подскочившая Пелагея.

Я лишь кивнул и побрел к печи.

Остановившись на почтенном расстоянии, преклонил колени на перепачканной копотью ступеньке, снял маску, очки и котелок. А потом, зубами распутав завязки на запястье, стащил перчатку. На тыльной стороне кисти, чуть ниже мизинца, проступил багрово-синим полумесяцем синяк. Я поднес кисть к глазам, повернул к свету и пристально стал разглядывать.

- Ну и как? — подал голос Пахом.

- Как по мне - весьма недурно, — откликнулся я.

- Позвольте убедиться, Николай Александрович...

Вся комната затаила дыхание, только беспокойные мехи раздувались и сопели, гоняя воздух по трубам.

После паузы Пахом сказал:

- Вам повезло, Николай Александрович. И перчатки у вас просто отличные.

- Отличные, — согласился я. Меня охватило такое облегчение, что больше ничего в голову и не пришло.

Баюкая пострадавшую руку, я привстал с колен и как следует уселся на ступеньку. Пелагея ободрительно похлопала меня по плечу и подошла к Агафье.

- С Ильей Федоровичем скверно вышло, - обняла она женщину. - Не падайте духом.

- Приложу все усилия, спасибо тебе.

Темноглазые цыгане отирались у печи, поджидая, когда можно будет вернуться к своим хлопотам. Пахом ощутил их молчаливое нетерпение первым и обратился к товарищам:

- Так, граждане. Хватит мешать нашим кучерявым друзьм. Чтобы свежего воздуха под землей хватило на всю ночь, мехи должны поработать еще пару часов.

Здоровяк пригнул голову — то ли поклон, то ли кивок — и произнес несколько слов на цыганском. Было ясно, что он сейчас поблагодарил хозяев и извинился перед ними.

Когда мы направились к одному из боковых туннелей, они натянуто заулыбались и закачали головами, неумело скрывая облегчение.

Со чмоканьем, словно забитые воздушные шлюзы, открывались и закрывались двери. Плавно изгибаясь, коридор, освещенный ржавыми канделябрами, уводил куда-то вниз.

- Так это и есть Хранилища? — поинтересовался я.

- Не совсем, — отозвался Пахом. — На самом деле тут всего одно хранилище — просто имя прижилось. Все остальное, по сути своей, спальные места. Не шибко чисто и удобно, зато вполне себе безопасно. Собственно, вот ваша комната, Николай Александрович.