Провинциализируя Европу

– Что за чепуху ты пишешь? Люди болтают.

– Пусть болтают. Она хорошо продается, у меня уже следующая книга в типографии.

Дхурджати покачал головой и сказал:

– Говорю тебе, так не может продолжаться.

– Это смешно. Если ты пишешь, это не страшно, а если я… <…> зачем ты пишешь свою чепуху?

– Ты сравниваешь себя со мной? Мужчине нормально писать о воображаемых любовницах, но женщине так делать очень плохо.

– Хорошо. Ты прекращаешь писать стихи и сжигаешь все свои книги, и я поступаю так же.

Оказавшись неспособным разрешить конфликт на своих условиях, Дхурджати отказывается от поэзии и начинает писать книги по алгебре, а Шанкари принимает решение отныне писать только рецепты для вкладок в воскресные газеты[590].

Решение, предлагаемое Бозе, не может полностью разрушить разделение на женские и мужские пространства в модерной общественной жизни. Однако, оно заставило бы «адду» рассмеяться, и этот смех послужил бы ресурсом, благодаря которому бенгальцы могли справиться с изменениями и напряжением, порожденным вторжением женщины в общественную жизнь. Но даже став таким ресурсом, смех не мог служить ответом на вопрос, почему негласный принцип гендерной сегрегации продолжает существовать в общественной жизни.

Проблема публичной дружбы между мужчинами и женщинами – это часть сложной истории модерных гетеросексуальных практик в Бенгалии. В своем влиятельном обзоре истории бенгальского романа литературовед Шри Кумар Бандиопадхай сделал проницательное предположение, что именно в рамках мужской дружбы – а не дружбы между мужчинами и женщинами – европейские романтические и космополитичные чувства поселились впервые в нашей истории, расширив и углубив пространство такой дружбы. Изучая романы, написанные на рубеже XIX–XX веков, Бандиопадхай заметил:

С учетом закрытой природы наших социальных установлений, дружба [между мужчинами, в противоположность романтической, гетеросексуальной любви] стала единственной брешью, через которую перелом может войти в жизнь бенгальской семьи извне. Только статус друга или одноклассника позволяет нам преодолевать барьеры… [женского пространства] другой семьи и устанавливать с ней близкие отношения. Чем меньше возможностей для свободного общения между мужчинами и женщинами, тем шире простор возможностей для мужской дружбы. Именно поэтому в бенгальских романах мы видим избыток дружбы [между мужчинами], и в большинстве случаев конфликт нарастает из действия и противодействия привязанности, чувства комфорта и духа напряженного соревнования, порождаемого такой дружбой.[591]

Это справедливо не только для XIX века. Даже в 1960-е годы появление женщины на «адде» среди мужчин в College Street Coffee House было достаточно редким явлением, чтобы породить такой комментарий и рисунок от художника-коммуниста Дебабраты Мухопадхая: «Девушки только начали появляться на полуденной „адде“ [в Coffee House]. Но их были единицы. Примерно в это время некая группа парней устроила регулярную “адду” вокруг одной конкретной девушки. Мы, „аддахари“, державшиеся всегда без женщин, почувствовали легкую ревность. Мы назвали девушку „пчеломаткой“. Однажды я набросал ее портрет» (рис. 3)[592].

Рис. 3