Провокатор

— Прижился, — вырвалось само собой, Убейбох чуть не поперхнулся, он и теперь страшился, и чувство это, казалось, иссасывало все его внутренности.

Только теперь он разглядел, что время не пощадило и его мучителя. Тот заметно ссутулился, потерял былой лоск, костюм помят и изношен, запавшие щёки заросли щетиной, и пенсне, гадливые металлические кругляшки, исчезли с его носа.

— Если что, я Лейкин, — сказал Резун. — Максим Ефремович. Вы так и не курите?

— Лёгкие, — вспомнил Убейбох.

— Кавказец нам не нужен. Пойдёмте, — Резун швырнул окурок себе под ноги, тщательно втоптал его каблуком в землю. — Нам не близко.

— Может, сначала объясните, — попробовал возразить Убейбох, с надеждой бросая взгляды по сторонам в поисках Ираклия.

— Будет ещё время, — Резун свернул в узкий проход между оградами и заторопился, будто только тем и занимался, что прогуливался по кладбищенским просторам. — Не отставайте. Скоро темнеть начнёт.

И всё же им пришлось изрядно поплутать, прежде чем они остановились перед ещё свежей могилой, прикрытой металлическими венками. Семён Зиновьевич принялся было разглядывать надписи на лентах, но Резун резко сдвинул рукой мешавшую преграду и освободил доску на деревянном кресте.

— Шанкров, — прочитал Убейбох и запнулся, поднял глаза на спутника.

— Шанкр, — подсказал Резун, скривился и сплюнул на могилу. — Была такая сволочь на белом свете. Короткая же у вас, интеллигентов, память.

— Со мной в камере вроде сидел, — ещё задыхаясь от долгой ходьбы, просипел слабым голосом Семён Зиновьевич. — Тоже подозревали его во вредительстве.

— Он ни в чём не подозревался, — усмехнулся Резун. — Мы таким, как вы, вислоухим, их подсаживали. Сука. Провокатор. Но информацию добывал. И обходилось без мордобоя.

— Он так убивался по матери…

— А куда без них в нашем деле. Я, например, не любил зазря рук марать в крови.

— Как же так?

— Он и после нас с вами исправно трудился на том же поприще. У других, так сказать, хозяев. Нас сменивших. И даже преуспел. Не забыли его заслуг. В награду уже после всего рынок отдали крышевать. Деньги большие через него текли. Воры настоящие поначалу мурзились, но Шанкр силу набрал, блатных приручил, непокорных в Балду-реку рыб кормить отправил, а сам в Большие Иваны вырос.

— Что же случилось?

— А вы не догадываетесь?

— Ну как…

— Убили его.

— Ворьё?

— Не думаю.

— Погодите, погодите… Вы меня разыскали. Привели сюда… Вы считаете, что его смерть имеет к нам какое-то отношение?

Убейбох, запинаясь, договорил последние слова, оторвал глаза от мрачных железных венков и поднял голову. Резун испепелял его ненавидящим взглядом, кривая усмешка искажала лицо:

— Короткая же у вас память.

XI

Не сказать, что эта затея мне по вкусу пришлась. С сектами я, естественно, никогда не знался. Ну читал там разное о тамплиерах, розенкрейцерстве, масонах, но чтобы про колдовское или вовсе сатанинское!..

— Значит, вы меня к ним… шпионом?

— Сбрендил, — Донсков покривил губы, улыбки у него не получилось, но лоб забороздили морщинки, изображая поток глубоких мыслительных процессов.

— Ну как же? Выведывать!

В кабинете на почтительном расстоянии мы перебрасывались фразочками, друг другу не совсем приятными. Он — за квадратным жёстким столом, упираясь локтями в крышку, я, скрестив руки на груди, покуривал у открытого окошка.

— Это, Паша, так сказать, как бы… лёгкая разведка.

— Что?

— Представь себе, например, что это журналистская блажь.

— И какая ея функция? — разозлившись, не сдержался я.

— Да не дурачься ты!

— Я всё-таки желаю, чтобы мне, бестолковому, объяснили роль в предстоящем спектакле.

— Материал вроде собираешь… По своей инициативе.

— Кто же его напечатает?

— И не думай. Всё для вида, — закраснел лицом Донсков. — Ты всерьёз не въезжаешь или ломаешься?

— А попы, значит, дураки? — совсем взбеленился я. — То к ним пятьдесят лет не подпускали никого, даже детей крестить, а тут забегали.

— Заинтересовались! — хлопнул Донсков по столу ладонью. — И не церковью православной, а их злейшими врагами, отщепенцами. Дьявольским отродьем!

— А у них учёт их ведётся, — съехидничал я. — Специально для милиции список сатанинских сект держат.

Донсков только глазами сверкнул:

— Ну ты и язва!

— Сами не знаете толком, что вам надо, — наседал на него я. — Может, мне юродивым прикинуться, как у Пушкина в «Годунове», и под видом милостыни выведывать для вас секреты?

— Кончай трёп.

— Вы артиста у Кочеткова взяли бы. Он и сыграет. А меня увольте.

— Да пойми, чудак. Тебе уже многое известно. А чужака привлекать?.. И потом, я за тебя поручился…

В дверь кабинета резко постучали, и она распахнулась. Капитан Донсков вскочил на ноги, я спрыгнул с подоконника — на пороге стоял полковник Лудонин.

— Обсуждаем?

— Вот, — кивнул на меня Донсков, — разъясняю задачу, Михаил Александрович.

Лудонин пристально заглянул мне в глаза, протянул руку для пожатия.

— Стращает?

— С чего бы, — я, не успев выбросить сигарету, теперь уже совсем не думал этого делать. — Юрий Михайлович рекогносцировку со мной проводит.

У Донскова челюсть отвисла от такой наглости.

— Всё к главному боится приступить.