Проза о неблизких путешествиях, совершенных автором за годы долгой гастрольной жизни

А бранить и осуждать меня можно сколько угодно, только именно от восхищения этим замечательным душевным расстройством я и хотел постоять у дома Герцля. Тем более что его маниакальная мечта впоследствии блистательно сбылась.

Тут я невольно вспомнил одну дивную байку (легендарную, скорей всего) про Бен-Гуриона. Ему принесли на утверждение какой-то грандиозный проект, на который уже и деньги нашлись, и был большой список очень известных участников. Но он отказался подписать этот проект. Его спросили удивленно – почему? В этом списке нет ни одного сумасшедшего, якобы ответил он, а значит – ничего не получится.

Вторым местом, где я хотел побывать, был дом, в котором жил и работал Рауль Валленберг. Уже и книги о нем написаны, и огромное количество статей, сняты фильмы, поставлены в десятке городов мира памятники ему, приколочены мемориальные доски, только что бы я ни прочитал, снова и снова захлестывает меня восторженное изумление.

Меньше чем за год своего пребывания в Будапеште он спас от верной гибели несколько десятков тысяч евреев. И целиком – население городского гетто, где ожидали вывоза в лагеря (точнее – в газовые камеры и печи) пятьдесят тысяч евреев-смертников.

Приехал в Будапешт он как первый секретарь шведского посольства и почти сразу по приезде принялся выдавать евреям внушительные бланки с гербом Швеции посреди листа. Это были охранные паспорта – свидетельства того, что предъявителю разрешен въезд в Швецию и он только ждет отправки. Нет, евреи не толпились возле виллы, нанятой Валленбергом для работы, – все происходило в глубочайшей тайне: спасительные паспорта развозили и раздавали его сотрудники.

Валленберг снял в Будапеште тридцать домов, на которых значились вывески: «Шведский культурный центр», «Шведская библиотека» и другие охранные наименования, – все это были жилые дома для приюта и укрытия множества еврейских семей. Туда доставлялись и продовольствие, и лекарства. Он учредил больницу, где работали врачи разных профилей. Снял три больших склада, ибо еда и лекарства привозились и в гетто. Шведский дипломат общался с невероятным количеством самых разных людей – от венгерского начальства до гестаповцев, ибо был человеком невероятного обаяния и такой же находчивости в разговорах. Он как-то даже с Эйхманом обедал. Подробности их застольного разговора никому, естественно, не известны, но в чьих-то воспоминаниях промелькнула фраза Эйхмана, много говорящая о его глубинном мировоззрении. Рауль Валленберг выразил, очевидно, осторожное сожаление, что так много людей подвергается унижению и арестам, на что Эйхман добродушно возразил:

– Но ведь евреи – не люди.

Эйхман приехал в Венгрию, чтобы ускорить отправку евреев в лагеря, и очень успешно выполнял свою задачу (был он эффективным менеджером): всего за два месяца на верную смерть были депортированы четыреста пятьдесят тысяч венгерских евреев.

А Валленберг множил и множил охранные паспорта. И писал своей матери, что сейчас переживает самое интересное время в своей жизни. Он порой даже вытаскивал несколько десятков людей из толпы, уже собранной для отправки в лагерь. Его спасали мужество, уверенная настойчивость и дипломатическая неприкосновенность. Очевидно, он щедро раздавал взятки разного рода высоким чинам, но кого-то удавалось напугать и неизбежным возмездием – Красная армия уже была совсем близко, Будапешт периодически бомбили. Только его усилиями обреченных обитателей гетто не успели отправить в печи Освенцима.

А когда пришла Советская армия, то Валленберг таинственно исчез. Очень нескоро выяснилось, что его арестовали сотрудники Смерша и тайно вывезли в Москву. Он более двух лет содержался в тюрьмах то Лубянки, то Лефортово, а добивались от него, скорее всего, просто сотрудничества. Валленберг ведь очень много знал, ибо с великим множеством людей общался. А после категорического отказа – застрелили. Или вкололи яд – была при Лубянке и такая специальная лаборатория. К архивам доступа нет, а домыслы множатся до сих пор.

Третье место, где непременно хотелось побывать, тесно связано со всем рассказанным выше. Оно находится на берегу Дуная.

Дело в том, что в конце сорок четвертого года в Венгрию вошли немецкие войска. Их раньше тут не было – Венгрия была союзником Гитлера. Однако адмирал Хорти, правитель Венгрии, объявил, что его страна выходит из войны, и тогда в нее вошли немцы.

Тут же произошел, естественно, государственный переворот, и во главе правительства стал Салаши, глава фашистской партии «Скрещенные стрелы». Начались еврейские погромы. Салашисты отлавливали евреев на улицах и врывались в квартиры. Каждый день под вечер на берег Дуная приводили пять-шесть десятков схваченных евреев, связывали их по трое и стреляли в среднего. Он падал в воду, увлекая двух других – спастись у них возможности не было.