Проза жизни

Я преподнёс ей розу из клочка красной ткани. Не спорю, я старался, и она выглядела точно живая…

Заглянул старший санитар:

– Пора ехать.

Надежда поднялась, и вслед ей потянулись десяток рук. Девушка сказала:

– Большое спасибо вам, товарищи.

Мне показалось, что она быстро глянула на меня. Я глупо улыбался, ибо в моей душе царил полный сумбур: радость, гордость, нежность, отчаяние.

Я вышел проводить Наденьку. Помог подняться в «полуторку». Там же разместились больные и тяжелораненые. Она села с краю, я стоял у машины внизу.

Вдруг Надя наклонилась вниз и порывисто поцеловала меня в щёку. Машина тронулась, а я остался стоять ошеломлённый.

Наденька крикнула:

– Спасибо вам тоже, товарищ Новосельцев, за розу.

Я не мог поверить в происходящее: она уезжает, а я, как дурак, ничего не могу изменить. Она же не зря пришла в нашу палату! И я должен найти её.

***

…Мысль – самая быстрая вещь на свете. Мои воспоминания уместились в несколько секунд. Я выпил стакан водки и сидел оглушённый. Зачем всё вспоминать, когда ничего не сбылось? Для меня в ту ночь случилось самое ужасное.

Катер уже преодолел половину Волги. Ночь стояла безлунная, и это внушало надежду, что всё обойдётся.

Но диверсанты не дремали. Их сбрасывали с самолётов на левобережье не просто так.

Взмыла одна ракета из темного леса, вторая. Они медленно стали опускаться на парашютах. Катер стал виден в серебрящихся волнах, как на ладони. Он стремился как можно живее к берегу. Но уже взлетали в воздух «мессеры», беря курс туда, куда их направляли лазутчики. И поднялись вокруг судна огромные фонтаны, и закипела вода.

Одна бомба попала в катер, и его чуть не разорвало пополам. Людей швырнуло за борт. И гибли они десятками.

Едва нам сообщили утром о случившемся, я не поверил собственным ушам. Неужели сердце меня не обманывало, когда с болью сжималось при расставании? Теперь я только рвался на фронт. Мне стало безразлично, убьют ли меня.

Но судьба была милостива. Она подаёт незаметные знаки, которые мы часто не замечаем. До конца войны я не получил больше ни единой раны. Мы сварили гитлеровцев в Сталинградском котле и погнали их остатки к Дону. Наша легендарная 62-я гвардейская армия двинулась на Украину, после была переброшена на Берлинское направление. Моя душевная рана постепенно начала затягиваться. Ведь, когда не думаешь о болячках, они, вроде, сами исчезают.

Вернувшись на родину, я встретил замечательную женщину, которая стала моей женой. Потом было всё, как у всех в мирной жизни: дом, семья, работа, всякие заботы. Мой поезд равномерно двигался от одной остановки с чёткими цифрами до следующей. Хотя, где она – конечная станция, никто не сообщал.

***

Я возвращался вечером того же дня в поезде «Волгограда – Ростов». Вагон усыпляюще укачивал, но не спалось. Те далёкие события вновь растревожили душу, возвращаясь волнами. Встретимся ли мы все, ветераны, в следующем году?

В моём купе был лишь один попутчик. Он беззаботно похрапывал. За окном мелькали темнеющие лесопосадки. Я услышал голос проходившей проводницы, обращавшейся к кому-то:

– Сейчас будет Жутово. Приготовьтесь.

Я поднялся и вышел в коридор. Встав возле окна, приоткрыл его. Мне было душно. Поезд уже подкатывал ко второй платформе. В то же время к первой платформе подходил встречный поезд. Мелькали ярко освещённые вагоны. Наконец, поезд, замедлив бег, остановился.

Прямо напротив я увидел в окне даму в строгом военном костюме; на плечах поблёскивали погоны майора медицинской службы. Чуть всмотревшись, я обомлел. Неужели это…

Что нас заставляет понять – даже если человек меняется с возрастом – что это всё-таки он? Я колебался несколько секунд. Не выдержав, громко произнёс:

– Сестра Улыбка!

Дама посмотрела в мою сторону, слегка улыбнулась. Этого было достаточно, чтобы окончательно всё понять. Будто вновь возникла передо мной та самая-самая милая в моей жизни медсестра. Я готов был выпрыгнуть из окна, и закричал:

– Наденька!

Женщина ещё пристальнее вгляделась в меня. Всплеснула руками:

– Ваня, разведчик! Дорогой мой!

Расталкивая стоявших в коридоре, я побежал к выходу. Вот я уже в тамбуре. Почти в то же время Наденька показалась на площадке своего вагона. Тут оба поезда, точно сговорившись, издали пронзительные свистки и тронулись. Наши вагоны стали разъезжаться в разные стороны…

– Милая, дорогая Наденька! Я тебя никогда не забуду! – закричал я, что есть силы.

Поезд набирал ход.

Долетели ли до неё мои слова? Не знаю. Но судьба точно подаёт нам незаметные знаки.

***

Уже через несколько дней я, как безумный, взял вновь билет в Волгоград. Зачем я поехал туда, где её, без сомнения, быть не могло? Я побывал в Больших Чапурниках, Светлом Яру, Жутово, других близлежащих пунктах, расспрашивал всех, кто мог хотя бы что-то знать о той, кого я так любил. Моё странное состояние не объяснить. Но ничего определённого

И всё же я благодарен судьбе. Да, она уехала на своём поезде туда, где также были дом, семья и работа. Но главное – она осталась жива, моя Надежда.

Нечистая сила