Прожектеры: политика школьных реформ в России в первой половине XVIII века

Тем не менее в начале сентября британский поверенный в делах Саймон Клемент действительно доносил из Вены, что «несколько недель тому назад здесь появился некто господин Сент-Илер, англо-французский изгнанник», который прибыл «с изрядным убранством (handsome Equipage)» и «часто бывает при дворе и у министров», представляясь при этом подполковником английской службы321. Как мы видим, где-то на полпути между Гаагой и Веной авантюрист присваивает себе новое имя и новый социальный статус – из мещанина Аллера он становится господином де Сент-Илером. Если от Allaire недалеко до Hallere, то дальше рукой подать и до St. Hillaire (иногда писалось и с одной «l», Hilaire): примечательно, что наш герой решил выбрать для себя новое имя, которое было бы созвучно с его настоящей фамилией и с тем именем, которым он пользовался в Англии. Новое имя было удобно еще и тем, что оно помогало затеряться среди довольно многочисленных французских дворян, действительно носивших такую фамилию. Некоторые из них даже получали от императора баронское достоинство: в предыдущем столетии соответствующие патенты выдавались Адриану Мелюму де Сент-Илеру (Adrian Meleum de Saint Hilaire), Жильберу Сентильеру (Gilbert Santhilliere); братьям Сентилер (Sainthillier)322. Документов о пожаловании баронского титула нашему герою в венских архивах обнаружить не удалось, но 18 ноября 1712 года император Карл VI действительно подписал патент на звание Capitan de Mar y Guerra в Неаполе «барону дону Жозефу де Сент-Илеру, фламандцу (Baron Don Joseph de Saint Hillaire de nacion flamenco)» за его верную и ревностную службу империи323.

Действуя в своем новом качестве, свежеиспеченный барон уже в марте 1713 года составил некоторый «проект» с целью сжечь французский королевский флот и адмиралтейские склады в Тулоне. Заговор этот закончился ничем, и не вполне понятно даже, имел ли он место на самом деле; французские власти, однако, отнеслись к нему достаточно серьезно, чтобы попытаться выкрасть авантюриста и вывезти его на родину. Сент-Илер сумел скрыться от французских агентов, но затем угодил в тюрьму в Милане за увоз от мужа некой генуэзской дамы. Благодаря своим связям в Вене (и взятке), он вскоре освободился из заключения, но к этому времени его тулонские похождения вызвали подозрения у графа Дауна, имперского наместника в Неаполе; авантюрист снова оказался под замком, но снова сумел сбежать. В своем совершенно хвастовском, вызывающем даже письме к Дауну от 18 апреля 1714 года Сент-Илер хвалится легкостью, с которой он выбрался – вернее, попросту вышел – из собственного замка наместника, и, словно надсмехаясь над графом, просит прислать к нему в Рим те личные вещи, которые были у него изъяты при аресте324.

Путь во владения Габсбургов был теперь для авантюриста закрыт. В августе 1714 года мы находим Сент-Илера в Берлине, где он впервые сталкивается с Анри Лави (Henry Lavie), который тоже направляется в Санкт-Петербург, чтобы занять там пост французского морского комиссара, а по сути, главного дипломатического представителя, поскольку посла в России у Франции в то время не было325. Во время этой встречи Сент-Илер, похоже, дал волю своему языку: позднее, уже в марте 1717 года Лави писал в Париж, будто бы барон «три года тому назад [то есть как раз в 1714 году. – И. Ф.] <…> сознался в том, что будучи обвинен в злоупотреблениях и в преступных сношениях, пробыл шесть месяцев в тюрьме…»326 Пока же, в августе 1714 года, Лави информировал свое правительство, что авантюрист направлялся в «Москву», поскольку господин Матвеев, посланник русского царя (то есть граф Андрей Артамонович Матвеев, 1666–1728), пообещал ему изрядную должность («employ considerable») на русской службе327. О том же писал позднее и сам Сент-Илер, признавая, впрочем, что документального подтверждения такого приглашения у него нет, и что в Россию он приехал «по простому обещанию, которое господин Матвеев, посол ваш, мне учинил»328.