Прожектеры: политика школьных реформ в России в первой половине XVIII века

Предложения эти, похоже, были сформулированы по итогам встречи Сент-Илера с самим царем, в ходе которой предприимчивому французу удалось нащупать интересовавшие Петра темы. Составив свои прожекты, авантюрист принялся осаждать с ними царских приближенных. «Августейший и мочнейший кесарь, – писал Сент-Илер Петру 2 марта 1715 года. – Всепочтенно представляю вашему освященному величеству, что по вашим указам толкования двум пунктам вручил я господину Остерману тому [как] две недели есть. Тому 8 до 10 дней есть как имел я честь подать о том же копию господину Великому Адмиралу [Апраксину]»337. Бросается в глаза неопределенность планов барона на этом этапе: он изучает придворный контекст и нащупывает возможные направления прожектирования. Помимо уже поданных им предложений, он ведет речь также о возможности разработать «какой-нибудь трактат о торговле при гишпанском дворе» и о своем намерении выучить русский язык, чтобы говорить с «кесарем» напрямую, без переводчика. Ссылаясь на свои предыдущие похождения, француз теперь просит Петра принять его в русскую службу «в том же чине и жалованье, которое я имел в службе римского кесаря»338. Впрочем, уверенности в успехе прожектов нет: в марте Лави сообщал, что Сент-Илер планировал отправиться в Лондон, и что его невеста раздобыла для него у кронпринцессы Шарлотты рекомендации к английскому двору339. Очевидно, барон пытается подстраховаться: если российские предприятия окончатся ничем, он постарается использовать матримониальный успех в Петербурге как трамплин для нового раунда прожектерства в Англии.

Хотя прожекты Сент-Илера могут показаться абсурдными, при ближайшем рассмотрении они представляются словно склеенными из вполне реальных фрагментов, подсмотренных наблюдательным бароном в Петербурге. Возьмем «адриатический» прожект: идея строительства кораблей для русского флота на Адриатике звучит совершено завирально. Но, как известно, именно в эти годы князь Борис Иванович Куракин и Федор Салтыков по приказу Петра строят новые и покупают готовые корабли для российского флота в Голландии и в Англии340. И примерно тогда же, когда в Санкт-Петербурге появляется Сент-Илер, Лави сообщает о миссии Жана Лефорта, отправленного Петром рекрутировать в Европе ремесленников на строительство Петербурга341. Эти планы воспринимаются французским правительством вполне серьезно и вызывают даже легкую панику в Совете морского флота, подогреваемую все тем же Лави и французским консулом в Данциге342. Примечательно, что один из нескольких французских торговых кораблей, добравшихся-таки в 1715 году до Санкт-Петербурга, был гружен именно вином и водкой: узнав о его прибытии, Петр лично прибыл на борт и дегустировал напитки343. Наконец, развернуться «адриатический» проект должен был в тех же самых краях, где барон ранее отметился своими похождениями. В июле Лави доносил, что Сент-Илер переписывался с французским консулом в Мессине, которую он посещал перед тем, как отправиться в Россию, и которая теперь должна была стать ключевым пунктом в предполагаемом предприятии344. Кажется, даже идея найти себе невесту со связями при дворе могла быть «подсмотрена» наблюдательным бароном: 28 января, буквально через несколько недель после его прибытия в Санкт-Петербург, там состоялась свадьба другого француза, Никиты Петровича (Франца) Вильбуа, с придворной дамой, внешняя непривлекательность которой, по словам Лави, компенсировалась ее обширными поместьями в Ливонии и Эстляндии345.