ПроЖИВАЯ. Как оставаться счастливым, проживая самые сложные моменты жизни

Нам не хватило листочка. Мы исписали все графы. Оказалось, что в жизни ребенка все события важные.

На следующее утро пошли снимать холтер. Была зима, и за ночь сильно подморозило – на тротуарах жутко скользко.

Мы опаздывали, папа снова нес дочку на плечах. Вдруг поскользнулся и стал падать вместе с Катей, но постарался сделать это над сугробом, чтобы смягчить падение. В итоге удержался, то есть сам упал, испачкал джинсы, а Катя удержалась на плечах и не пострадала.

Мы зафиксировали время падения и написали: «Упала, могла испугаться».

Когда сдавали наш листок с записями, тетушка аж рассмеялась: «Ну у вас прям „Война и мир”, все подробности». Это прозвучало немножко как упрек, но я пожала плечами и ответила: «Просто не смогли понять, что важно, а что нет. Кажется, все важно».

А ведь так и есть. Все важно.

ДАЖЕ СОВСЕМ НЕВАЖНЫЕ ВСТРЕЧИ – ВАЖНЫ. ВЕДЬ ОНИ ДАЮТ НАМ ДОПОЛНИТЕЛЬНЫЕ ЗНАНИЯ, ОПЫТ, И ЗАСТАВЛЯЮТ НАШЕ СЕРДЦЕ БИТЬСЯ ЧАЩЕ. ЛЮБАЯ ЭМОЦИЯ ВАЖНА. И СЧАСТЬЕ, И ВОСТОРГ, И СКУКА, И ЗЛОСТЬ… ВЕДЬ ПАЛИТРА ЭМОЦИЙ ДЕЛАЕТ НАС НАМИ.

Все мелочи – не мелочи, они приобретают первостепенное значение, когда хочешь узнать человека.

Например, того, в которого влюблен. Или того, кого хочешь взять на работу. Или того, кого хочешь вылечить.

Или самого себя.

Чтобы разобраться в себе, надо ненадолго стать Крисом Денси или включить условный холтер, разложить свою жизнь на производные, понять, что больно, что важно, что можно.

В этих слагаемых, составляющих ваш день и эмоциональный фон, нет бесполезных, все они – ваши визитки.

А потом принять в себе важность каждого мгновения. Даже самого простого и будничного, когда вы просто едите яблоко, сидя в кресле.

Каждое шелушение на пальце – не мелочь, а симптом. Каждая прожитая секунда – не мелочь, а симптом вашего будущего.

Вы – ВИП-персона, и ваш ВИП-день состоит из ВИП-моментов. И вокруг вас тоже ВИП-персоны. Даже те, кто занят какой-то ерундой: чинят босоножки, читают книжку, перелистывая страницы шелушащимися пальцами, чихают, едят яблоко, зеленое такое, с кислинкой…

Блинчики

Когда я заболела, друзья порекомендовали мне врача. Хорошего. Точнее, лучшего. Запись к нему – аж на конец года. Вот что значит профи.

А я – в начале года, в январе болею и могу при таких симптомах и не дотянуть до приема. Надо либо ждать, либо другого искать.

Но моя Тася – во-первых, моя подруга, а во-вторых, дружит с женой того самого лучшего врача.

– Я впрягусь и попробую скостить тебе пару-тройку месяцев ожидания, – сказала она.

В итоге мне в субботу написал администратор: «Ольга, ваш прием к доктору Б. состоится в четверг, в семь утра. До начала рабочего дня. Ну или выбирайте любое время в октябре». То есть можно прямо в феврале. Или в октябре. Выбор очевиден, особенно если он производится из января.

Я ехала на эту встречу к Б. В первом поезде метро. Он в шесть утра отправляется. Я и еще человек двадцать на весь поезд.

В кабинет к нему вошла с двумя стаканами кофе.

– Я взяла вам латте, доктор. Мне кажется, вы любите латте. В семь утра в принципе логично любить все кофеиносодержащее.

Он засмеялся:

– Люблю-люблю…

На самом деле я знала про латте абсолютно точно. Мои первоисточники так яростно за меня переживают, что раздобыть эту информацию было несложно.

Бог меня очень любит, а иначе он не подарил бы мне ТАКИХ друзей.

Мы с Б. обсудили мое состояние. Я показала анализы. Говорю:

– У меня, доктор, опустынивание…

– Что?

Я часто бываю на Балтике, и там, в Светлогорске, море как-то взяло и съело пляж, поэтому пришлось искусственно насыпать новый. Этот процесс называется «пляжеобразование». Мне понравилось слово. Я стала его гуглить, а в процессе чтения о нем наткнулась на еще одно интересное понятие – опустынивание.

Это грустное слово. Оно означает деградацию земель, увядание растительности, снижение до нуля плодородности.

Вот у меня – оно.

– Жена сказала, что вы писатель. Теперь я понимаю, о чем она, – засмеялся доктор.

Мы разработали стратегию лечения. С ней болеть не так страшно. Нужно еще сдать ряд анализов, тогда скорректируем.

Я вышла из его кабинета вдохновленная.

У дверей сидела Тася. С блинчиками. Она печет бомбические блинчики, тонкие, как салфеточки.

Однажды, много лет назад, я помогла Тасиной маме, которая попала в аварию. У меня это получилось совершенно случайно и не накладно, но Тася запомнила. И вот «мстит».

– Это тебе, – сказала Тася и кивнула на блинчики.

Я села рядом.

– Ты во сколько встала, чтобы напечь это все и пришарашить сюда из Подмосковья?

– Я не ложилась еще, но это не важно. – ответила Тася. – Что врач сказал?

– Он сказал, что я не умру, не дождетесь, – улыбнулась я.

– Ну и хорошо. У меня есть варенье и сгущенка к блинам. Хочешь?

– Тась, я сейчас умру от неловкости. Ну как так? Ты не спала из-за меня…

– Помнишь ту ночь, когда мама…

– Помню.