Проживи мою жизнь

— Почему ты, которая должна была умереть, живешь, а ребенок, в жизни своей не сделавший ничего плохого, умирает?! Ты ведь знаешь секрет? Знаешь? Или это месть за мою дурость и твое унижение? Я на коленях готов вымаливать прощение за тот глупый поступок, только помоги… — Он действительно опустился на колени перед светловолосой ведьмой, которая одновременно и притягивала своей удивительной красотой, и пугала незримым могуществом. Тряс ее руки, раскачиваясь из стороны в сторону. Разум его поглотили тоска и отчаяние. Только образ то ли богини, то ли убийцы стоял перед взором, затуманенным от горьких слез.

Несколько мгновений Ника в ужасе всматривалась в искаженное мукой лицо, потом решительно подняла руку и отвесила Риксу крепкую пощечину. Тот захлебнулся словами и замолчал, тяжело дыша у ее ног. Сознание постепенно возвращалось к нему.

— Спасибо, — тихо пробормотал он, потирая красную щеку и с трудом поднимаясь с колен.

— Прости, я не знала, как еще остановить твою истерику. Мы обязательно поможем Дику, слышишь? — теперь уже она сама требовательно всматривалась в потемневшие от горя глаза. — Он будет жить, обещаю!

Вероника обернулась к хлопотавшей у постели Молли:

— Я уверена, что у мальчика серьезное отравление. У вас есть какие-нибудь средства для очистки организма от токсинов? Надо промыть желудок, дать сорбенты, чаще поить водой и … не знаю, что еще можно предложить.

— Отравление, говоришь. А чем? — Молли спрашивала и одновременно доставала все необходимое. Принесла таз, полотенца, налила в кувшин чуть теплой воды и развела розоватый порошок.

Во время всех неприятных процедур Рикс был рядом: гладил худенькую спину, дрожавшую в ознобе, неумело шептал что-то успокоительное, вытирал полотенцем бледное личико с мокрыми дорожками слез.

— Все, молодцы, справились. — Молли устало вытерла пот со лба и опустилась на стул рядом с кроватью. — Теперь мальчишке нужен сон, отдых и восстанавливающий сбор. Сейчас порядок наведем, поставлю травы настаиваться, а ты мне расскажешь все, что знаешь.

Ника кивнула, собирая грязные полотенца:

— Конечно, расскажу. Правда, это только мои подозрения, я не уверена в том, что права.

— Я тоже должен знать, — Рикс упрямо посмотрел на женщин, готовый отстаивать свое право остаться.

Но никто не возражал.

Переместившись на кухню и оставив дверь в комнату открытой, все трое уселись за стол. Лекарка заварила тонизирующий чай для своих помощников и стала перебирать душистые полотняные мешочки с заботливо собранными травами.

Здесь их и обнаружил встревоженный староста, которому доложили о происшествии. Выслушав краткий отчет о проделанной работе, он также выразил желание остаться и послушать идеи и умозаключения дори Анники.

Обхватив дрожащими от усталости и волнений пальцами горячую кружку, та начала свой непростой рассказ, обращая внимание слушателей на все детали, связанные с витаминизированными орехами.

— Я не знаю, опасны ли сами орехи, или их избыточное потребление, но факт остается фактом: нам нужно исключить их из рациона хотя бы тех людей, кто сейчас находится в больнице. Почистить их организмы от предполагаемого яда и посмотреть на результат, — устало закончила Вероника и посмотрела на остальных.

— Ты права, девочка, сейчас нужно уменьшить всем ежедневную порцию, а находящимся под присмотром Молли — полностью убрать. — глухо сказал Барт и одним махом допил остывший чай.

— Я останусь здесь, помогу с ребятами. Тем более, нужно будет тщательно отслеживать любые изменения в их состоянии.

— Хорошо. Через неделю я еду в деревню. К этому моменту нужно хоть немного понимать ситуацию. Все очень серьезно. Если нас травят, придется тщательно продумывать дальнейшие действия. О, боги! — Барт с силой стукнул кулаком по столу. — И так еле держимся, а теперь все опять с ног на голову. За что нам эти испытания?

Ответа не было. Зато были неотложные дела. Нужно было собраться, стиснуть зубы и продолжать борьбу за жизнь и надежду на счастье.

Вероника сидела на краешке кровати и тихо напевала любимую колыбельную. Выпив восстанавливающий отвар, держась за теплую женскую руку, Дик слушал ласковый напев, и слабый румянец постепенно возвращался на бледные щечки. Постепенно глубокий сон сморил его, облегчая состояние и даря исцеление.

Спи, мой милый, засыпай,

Ночь стучится в двери.

В своих норках спят давно

Все лесные звери.

Незаметно подошел Рикс и опустился на пол, прислонившись спиной к кровати. Он сжал руками голову, до боли впиваясь в кожу, и с горечью прошептал, обращаясь к девушке:

— Понимаешь, это ведь я виноват. Я сам, своими руками, чуть не отправил за Туманный край братишку. Дал ему сегодня утром целый орех. Целый проклятый орех! Я ведь как лучше хотел. Свою порцию ему отдавал. А получается, себя спасал, убивая Дика… Подумать страшно, как я мог не замечать очевидной связи? Я так виноват перед ним…