Прозрачные воды южных морей

Кстати, да. Выглядит Балалайка сегодня "на миллион" — деловой костюм с черно-серым контрастным мелким геометрическим рисунком с юбкой на полторы ладони выше колена, черные туфельки-лодочки на вполне себе аппетитных конечностях, затянутых в черные чулки с похожим рисунком… Тут все понятно — в текущей напряженной обстановке "конфликта хозяйствующих субъектов" опрометчиво ходить на шпильках или высоких каблуках. И яркие костюмы не поносишь. Так что одета Балалайка не только со вкусом и изыскано, но и крайне практично — можно сказать, в сильно недешевый городской камуфляж для бизнес-леди.

— Ну-ну-ну… — Деланно засмущалась она (смущающаяся Балалайка — какое зрелище может быть удивительней? Ну, разве что серьезный и мрачный мистер Ченг!). — Тебе правда, очень идет! Чрезвычайно! Даже что-то напоминает, что-то знакомое. Только никак не могу вспомнить, кого…

И эта — туда же! Лично я себя в этом костюме ощущаю доктором Зло южно-восточной локализованной версии. Или как какой-нибудь сильно похудевший партийный функционер из Северной Кореи! Полностью поседевший в борьбе за идеи Чучхе.

Разумеется, я не стал освежать память Балалайки характерным ковырянием мизинчиком в зубах (это, а, неприлично, бэ, чревато в присутствии женщины, слегка повернутой на поведении за столом и, це, отдает каким-то ребячеством). И попытался побыстрее узнать, для чего она меня вызвала… Хотя, чего уж тут гадать — поговорить она хочет, разумеется, о моей старшей сестре, ударившейся в бега. О Рите Вайс.

— О чем вы хотите…?

— Я хочу поужинать, Йоган! — Перебивает меня Балалайка, радостно хлопнув в ладоши, будто вот только что ей в голову пришла эта замечательная идея.

Хотя, признаю, идея исключительно заманчивая: Йоган Вайс голоден, как… Даже не пытаюсь изобразить энтузиазм — он из меня и так прет:

— С удовольствием, госпожа Балалайка!

Подзываю официанта… А-а-а, ожидаемо: нас, разумеется, обслуживает сам управлющий. Ну, дык — Балалайка ж…

Ни Балалайка, ни я в меню даже не заглядываем… так, ради приличия бросили ленивый взгляд в огромные кожанные папки: "Белый дельфин" — весьма консервативное заведение и его меню меняется хорошо, если хотя бы раз в полгода.

Я даже не уточняю у Балалайки, что она будет заказывать — делаю даме приятное и заказываю ее любимое блюдо — паэлья по-каталонски. Ну, так… мистер Ченг меня просто конкретно заинструктировал, как себя вести, что говорить, о чем молчать, о чем думать, а о чем даже не заикаться!

А вот себе… со вздохом заказываю говяжий бифштекс в винном соусе и "никаких овощей!" А так хочется котлеток с толченной картошечкой! Эх! Но — увы: ради меня даже в "Белом дельфине" не станут изобретать новое "варварское" блюдо, и, во-вторых, меня и так будут минут двадцать-тридцать мариновать голодом, пытаясь доказать, что для приготовления моего "кусочка счастья" — жалкого говяжьего бифштекса — нужно вначале поймать в Австралии самого упитанного бычка, забороть его, освежевать, телепортировать освежеванную тушу сюда, в Роанапра. Ну, и быстренько кинуть на раскаленный гриль… а не достать предварительно размороженный и уже вымоченный в соусе кусок мяса из холодильника и засунуть его в сверхсовременную автоматическую духовку… которая разве сама съедать приготовленные блюда не умеет.

— Ах, Йоган! Ты совсем не заботишься о моей фигуре! — Кокетничает Балалайка. — Паэлья — там же жиры, холестерин, масло! Так и буренкой стать недолго.

Окидываю ее взглядом и — не разочаровываю:

— Я не вижу причин, по которым госпоже Балалайке следует заботиться об этих глупостях! С ее великолепной фигурой и энергичностью "Отеля Москва" ни лишний вес, ни якобы вредные ингридиенты — не грозят. Особенно, энергичность "Отеля Москва". — Делаю еще одну попытку сподвигнуть Балалайку на серьезный разговор. — Этот подвижный образ жизни, энергичность и непредсказуемость действий уже ста…

А вот — облом! Балалайка не слушает, встает, заходит сбоку, берет ладошками меня за щеки и наклоняется над моей головой. Ой! Моя "домашняя заготовка" пропадает втуне — я замолк в сильной растерянности (а кто б не растерялся, уткрувшись носом в чужую женскую грудь?!), а она несколько раз шумно втягивает воздух, уткнувшись носом в мои волосы:

— О-о-о… "Слеза любви"! У тебя прекрасный вкус, Йоган! — Довольно, будто сама этот вкус мне привила, определяет она, возвращаясь на свое место.

"Слеза любви"? Не понял! Да что там я! Даже наши телохранители — что мои, что Балалайки — рассредоточившиеся по залу и контролирующие друг друга, стараются не стучать сильно по полу упавшими челюстями.

А я лихорадочно вспоминаю, где побывала моя непутевая башка за последние восемь часов — именно столько времени прошло с того момента, когда мы с Йонг сняли с себя акваланги на борту катера "Лагуны", после того, как проводили Риту. С того момента я даже искупаться не успел. И, как оказывается, совершенно зря! Чем-то эдаким от меня пахнет…