Пруд гиппопотамов

Мы с любопытством наблюдали, как просветлело лицо Масперо, когда он увидел наши красивые деревянные лестницы. Как и Гамлет, бедняга был полноват и одышлив[170]. Осмотрев рельефы, он прервал лекцию Эмерсона о найденных нами артефактах.

– Mon cher colleague[171], я уверен, что вы проводите свои раскопки самым безупречным образом. Но как насчёт мумии королевы?

На лице Эмерсона появилось выражение, часто предшествовавшее бестактному замечанию, и я вмешалась, смягчая ситуацию:

– Мы ещё не исследовали погребальную камеру, месье. Вам известны методы моего мужа.

Масперо кивнул и вытер пот со лба. Беседуя с любым другим археологом, он мог бы настаивать на том, чтобы очистить проход, но Эмерсона он знал слишком хорошо.

– Вы уведомите меня, прежде чем войти в погребальную камеру? – мечтательно произнёс он

– Конечно, месье, – ответил Эмерсон на беглом французском языке, но с издевательски преувеличенным акцентом. – Как вы могли предположить, что я поступлю иначе?

Масперо что-то промычал и, пыхтя, отправился вниз по лестнице.

Единственным гостем, не оставлявшим нас в покое, был Сайрус. Его предложение о помощи было решительно отклонено Эмерсоном, после чего он начал собственные раскопки в Долине Царей; но так как его дом в Луксоре находился у входа в Долину, Сайрус мог «висеть у нас на хвосте днём ​​и ночью», как грубо выразился Эмерсон. Дом, который местные жители называли замком, представлял собой большую элегантную резиденцию, оснащённую всеми современными удобствами. Сайрус пригласил нас на чай, завтрак, обед и ужин, и предложил приютить кого-либо или всех нас.

– Мистера и миссис Уолтер Эмерсон, по крайней мере, – настаивал он. – Они не привыкли мириться с лишениями, как мы, стреляные воробьи, миссис Амелия, и дахабия, должно быть, слишком мала для шестерых.

Я отказалась от приглашения, но учла его. Замок был полностью укомплектован и неприступен, как крепость. Может наступить время...

В тот вечер, когда мы ужинали с Сайрусом в отеле «Луксор», обманчивое спокойствие нашего существования нарушилось первой зловещей рябью, указавшей на присутствие враждебной жизни под поверхностью. Эмерсон неохотно согласился принять приглашение, больше основываясь на том, что следующий день – пятница и, следовательно, выходной ​​для рабочих, чем на моих уверениях в том, что нам всем стоит сменить обстановку. Эвелина выглядела явно уставшей, и даже Нефрет казалась более тихой и поглощённой своими мыслями, чем обычно.

Со своей обычной щедростью Сайрус пригласил весь наш персонал, а также молодого египтолога, которого он нанял, чтобы контролировать собственную работу. В результате получился пышный званый ужин, и морщинистое лицо Сайруса расплылось в улыбке, когда он взглянул на собравшихся со своего места во главе стола.

– Разве это не замечательно? – спросил он у меня (конечно, сидевшей справа от него). – Чем больше, тем лучше, вот мой девиз. И очень красиво, если не принимать во внимание такую подержанную старую развалину, как я.

Пришлось согласиться. Никто так не украшает обеденный стол (или любую другую обстановку), как мой любимый Эмерсон, как всегда, загорелый и подтянутый, с чётко очерченными губами, изогнувшимися в добродушной улыбке, когда он увидел, что Нефрет пытается быть вежливой с Рамзесом. У неё появился талант к утончённому сарказму, который, конечно, Эмерсон не заметил. Заметил Рамзес, но пока не решил, что с этим делать.

Сэр Эдвард решил не рисковать и отказался от вечернего платья в пользу костюма вересковой окраски[172], подчёркивавшего голубые глаза и светлые волосы. Кевин… Что ж, даже лучший друг не мог бы назвать его красавцем, но веснушчатое лицо сияло от удовольствия, поскольку он оказался в такой компании. Раздражение «Таймс», «Миррор» и «Дейли мейл», сидевших за дальним столом, несомненно, лишь усиливало это удовольствие. Уолтер казался помолодевшим на десять лет, его лицо покрылось загаром, а в осанке появилась твёрдость.

Мистер Амхерст, новый помощник Сайруса, был приятным молодым человеком с песчаными волосами и аккуратно подстриженными усами. Никто из нас не встречал его раньше, так как он недавно закончил Оксфорд, где изучал классику. Он болтал с Эвелиной, которая никогда ещё не выглядела такой красавицей.

Однако самое счастливое лицо принадлежало мисс Мармадьюк. Как единственная незамужняя взрослая женщина, она, очевидно, посчитала, что ей выпала отличная возможность, и расцвела от внимания джентльменов. Её чёрное платье изменили так, чтобы демонстрировать руки, горло и плечи, и с помощью какого-то устройства, которое я не могла разглядеть, ей удалось соорудить высокую причёску. Худые щёки покраснели – а может, нарумянены. Метаморфоза была настолько существенна, что мне стало интересно, не собирается ли сэр Эдвард...

– В этом году немало туристов в Луксоре, – прервал Сайрус ход мыслей, не делавших мне чести. – Интересно, скольких из них привлекли новости о могиле.