Пруд гиппопотамов

Мы все видели мертвеца, кроме Эвелины, утверждавшей, что наших описаний вполне достаточно. Эмерсон, которого тянет к мумиям, как к магниту, был готов ползти по горящим углям ради этой. С помощью Абдуллы ему удалось достаточно расширить пространство, чтобы протиснуться, и он оставался там так долго, что я пожалела, что не обвязала его верёвкой. Пришлось снова заползать в туннель и угрожать собственноручно вытащить его, чтобы он согласился вернуться. Эмерсон не особенно чувствителен к атмосфере, и на меня это подействовало так же, как и всё отвратительное, связанное с мумией: тусклый свет, колышущиеся тени, зловонный запах – и тот факт, что простой белый гроб с его ужасным обитателем охранял погребальную камеру королевы. При поспешном отступлении я заметила за гробом дверной проём, забитый массивными камнями.

Презрительно созерцая принесённый мной стакан тёплого молока, Рамзес заметил:

– Вот и причина отказа кошек войти в гробницу. Их обоняние, гораздо более острое, чем у нас, должно быть, учуяло этот мерзкий запах.

– Рамзес, это слишком фантастическая гипотеза, – возразила я. – Представление кошки о том, что представляет собой мерзкий запах, определённо не совпадает с нашим. Но я подозреваю, что мы должны поблагодарить мумию за то, что воры не вошли в погребальную камеру.

– Удивительно! – воскликнул Уолтер. – Рэдклифф, помнишь историю, которую мы слышали несколько лет назад в Гурнехе? О затерянной гробнице, в которой исчезли три человека, и больше их никто не видел?

– Детские сказки, – нетерпеливо отмахнулся Эмерсон.

– Это случилось совсем недавно, – настаивал Уолтер. – Парень, рассказавший нам об этом, утверждал, что приходится братом одному из пропавших.

– Типичная сказка, без сомнения, – задумчиво откликнулся Рамзес. – Но было бы интересно, не так ли, если бы некоторые кости, раздавленные ногами в преддверии, оказались современными?

– Чушь собачья, – отмахнулся Эмерсон. – Впервые увидев подобное зверство, они могли, конечно, завопить и скрыться, но вообще-то грабители гробниц привыкли ко всяческим кошмарам.

– Я никогда не видела настолько ужасный труп, – пробормотала я.

Эмерсон осторожно подлил виски в мой стакан.

– Я видел. В Королевском тайнике в Дейр-эль-Бахри.

– Эмерсон, этот бедняга был похоронен заживо!

– На сей раз, Пибоди, твоя мелодраматическая интерпретация, судя по всему, верна. У этой мумии те же характеристики, что и у другой, которую мне разрешили изучить несколько лет назад. Фактически, видимые параллели настолько точны, что я могу догадаться, что мы найдём, когда закончу осмотр, который мне не разрешили провести сегодня вечером.

Я проигнорировала это провокационное замечание и сопровождавший его взгляд. Пусть дразнится.

– Да, я помню образец из Дейр-эль-Бахри, – присоединился Уолтер. – Его руки и ноги тоже были связаны.

– Вместо обматывания пеленами его зашили в овечью шкуру, – произнёс Эмерсон. – Внутренние органы были на месте, и не имелось никаких доказательств того, что проводился процесс мумификации. То же самое относится и к нашей мумии. Я отодвинул овчину от обнажённого тела и не увидел никаких следов разреза, через который обычно удаляли внутренности. Выражение мучительной агонии похоже на выражение в том, другом случае, и оно, безусловно, свидетельствует, что оба человека умерли... не самым приятным образом.

– Преступление должно было быть отвратительным, раз его настигла такая участь, – вставила Нефрет.

Я задалась вопросом, смогу ли я когда-нибудь привыкнуть к контрасту: девушка, обладающая изысканной английской чистотой и безмятежностью светлого лица, говорила о вещах, одна лишь мысль о которых заставила бы английскую девицу содрогнуться или упасть в обморок.

– Хорошо подмечено, – кивнул Эмерсон. – Мало того, что метод казни – поскольку это, очевидно, казнь – особенно жесток, но человека лишили имени и личности и завернули в кожу животного, которое считалось ритуально нечистым. И всё же тело было не уничтожено, а захоронено с королевскими мертвецами – к которым, очевидно, принадлежал этот человек. Признаюсь, объяснение ускользает от меня.

– Вот тебе и загадка, Амелия, – усмехнулся Уолтер. – В этом сезоне у вас не было убийства. Почему бы не использовать свои детективные таланты на бедном парне?

– Сомневаюсь, что даже таланты любимых литературных сыщиков Рамзеса помогли бы им разобраться в подобном случае, – ответила я тем же шутливым тоном. – Столько лет прошло...

– Ха, – вмешался Эмерсон. – Кажется, я когда-то слышал, как ты говорила, что не существует неразрешимых тайн. Вопрос, по твоему мнению, заключается лишь в том, сколько времени и энергии готов потратить дознаватель.

– Я позволила себе прихвастнуть, – призналась я. – Тем не менее...

– О, так у тебя есть теория, да?