Пруд гиппопотамов

– Было бы серьёзной ошибкой полагать, что мы сможем понять его мотивы, – отрезвляюще возразила я. – Старый, давно устоявшийся страх может оказаться сильнее новой верности. Если Давид виновен, он работает на Абд эль Хамеда. А другие?

Эвелина покачала головой.

– Я не знаю, какие выводы вытекают из этого списка. Должен быть причастен торговец древностями в Луксоре, но его могла запугать любая группа – они кажутся одинаково беспринципными. Мне трудно представить себе такого джентльмена, как сэр Эдвард, получающим приказы от такого человека, как Риччетти...

– Я знала злодеев, которые были идеальными джентльменами. И существуют европейцы, англичане и американцы, по шею увязшие в уловках с нелегальными древностями. Оставь его в списке сомнительных. Что насчёт мисс Мармадьюк?

– На первый взгляд, она является идеальным примером определённого типа английской старой девы, – задумчиво произнесла Эвелина. – Может, слишком идеальным? Я много беседовала с ней, и она не вызвала у меня подозрений. Есть только одна вещь, которая заставляет меня задуматься, и это – чрезмерный, тебе не кажется? – интерес к Нефрет.

– Как будто она знала, что девушке угрожает какая-то особая опасность, – с беспокойством согласилась я. – Да, похоже, чрезмерный. Она не раз предлагала, чтобы Нефрет находилась в большей безопасности под её опекой.

– Она может оказаться всего лишь суеверной и причудливой. У бездетных женщин иногда проявляются сильные привязанности к симпатичным молодым существам, находящимся на их попечении. Особенно к девушкам.

– К Рамзесу, конечно, Гертруда сильной привязанности не проявила, – согласилась я, одновременно смеясь и зевая. – Эмерсон сказал бы, что мы единственные с причудами, Эвелина. Наши блестящие выводы основаны на крайне сомнительных доказательствах.

– От нас зависит получить дополнительные доказательства, – ответила Эвелина. – Но ты устала, Амелия; сможешь уснуть?

– Да. – Это не было правдой, но она также нуждалась в отдыхе, и я знала, что она будет сидеть со мной всю ночь, если почувствует, что нужна мне.

Я оставила её у двери её комнаты, поцеловав и пожелав спокойной ночи. Но после того, как эта дверь закрылась, я пошла не к себе. Звук тихого дыхания и вид лёгкой фигурки, свернувшейся под одеялами, должны были успокоить меня, но я не выходила из комнаты, пока не склонилась над кроватью и не убедилась, что фигурка на самом деле принадлежит Нефрет.

Разговор с Эвелиной резко усилил опасения, которые я ранее пыталась отрицать. В дополнение к упомянутому пункту – неестественное беспокойство Гертруды – существовал ещё один, более тревожный признак опасности для Нефрет. Извинения Абд эль Хамеда лились гладко и выглядели разумно, но от неприятного факта никуда не деться: злоумышленник проник в комнату Нефрет, и именно девушку он схватил за руки.

Я долго лежала без сна, и не только страх за Эмерсона отгонял от меня Морфея[187].

Утром мы не стали задерживаться за завтраком. Оказавшись у могилы, я сразу поспешила подняться по лестнице. Войдя в преддверие, я увидела Эмерсона, сидевшего на полу с опущенной головой, и Абдуллу, склонившегося над ним.

– Что теперь? – спросила я с удивительным спокойствием.

Эмерсон поднял голову, показывая лицо, выглядевшее более нездоровым, чем раньше.

– С добрым утром, дорогая. Надеюсь, ты хорошо выспалась.

– Ты болен? Тебя избили?

Он оттолкнул нас с Абдуллой и вскочил со всей своей прежней энергией.

– Затошнило, и не более того. Я только что закончил закреплять крышку на гробе этой мумии, и зловоние было ужасающим.

– А в этом была необходимость? – не уступала я.

– Полагаю, мне следовало подождать, пока этим займёшься ты, – мягко ответил Эмерсон. В комнату вошли рабочие, и он рассеянно поприветствовал их, продолжая: – Так, Абдулла, давай уберём отсюда этот ужас. Пусть Дауд или Али помогут мне. Я мог бы нести её сам, но не хочу трясти гроб.

Абдулла скрестил руки и не сдвинулся с места.

– Я буду твоими руками, Эмерсон.

Эмерсон дёрнул себя за подбородок и задумчиво посмотрел на реиса. Затем улыбнулся и похлопал старика по плечу.

– Вот как? Мы с тобой, Абдулла, как и раньше. Пибоди, отправляйся вниз и разгони местных жителей. Стоит им краем глаза заметить гроб – и сплетен не оберёшься. Остальные – убирайтесь, вы будете только мешать.

– Минутку, – вмешалась я. – Нужно защитить дыхательный аппарат. Ты должен был сделать это раньше. Где твой платок, Эмерсон?

Глупый вопрос. У него никогда их не бывает. Пока он шарил в карманах, Уолтер достал свой, и Эмерсон обвязал себе рот. Абдулла замотал шарфом нижнюю часть лица, и затем они начали спускаться по ступенькам. Обоим пришлось наклониться: они были высокими, а крыша – низкой.

С помощью моего верного и волшебного зонтика я разогнала местных жителей по просьбе. Пришлось преследовать их, отгоняя подальше, и когда я вернулась, то увидела Эмерсона на лестнице. Он держал на плече передний конец; Абдулла держал его сзади, не наклоняя.