Пруд гиппопотамов

– Нет, – прервал Рамзес, – она – не моя сестра. – И, не давая мне времени ответить, повернулся к Эмерсону. – Отец, ты пока что не соизволил почтить меня своим доверием, но, полагаю, я разгадал твои намерения. На самом деле ты не нашёл гробницу. А надеешься сделать это сегодня вечером, следуя за ворами, которым известно её местонахождение.

– Я собирался сказать тебе, – смиренно согласился Эмерсон. – Поскольку я считал само собой разумеющимся, что ты всё равно всё узнаешь. Вот мой план...

Низкий стон моего пациента привлёк к нему всеобщее внимание. Он слабо шевелился, его глаза были полуоткрыты, но когда я заговорила с ним, ответа не последовало, а вода, которую я поднесла к его губам, потекла по подбородку.

– Он должен выпить воду, – пробормотала я. – Обезвоживание – самая большая опасность. Эмерсон, держи...

– Дай мне попробовать, мама. – Рамзес взял у меня чашку.

Он что-то прошептал Давиду на ухо. Результат потряс всех. В тусклых глазах зажёгся проблеск разума, опухшие губы послушно раздвинулись. И Давид начал пить, поддерживаемый сильной рукой Эмерсона.

– И ещё немного лауданума, – сказала я, растворив дозу в оставшейся воде. Давид послушно выпил всё до конца.

– Отлично! – воскликнула я, когда Эмерсон опустил мальчика на подушку. – Как тебе это удалось, Рамзес? И, пожалуйста, не убеждай меня, что ты загипнотизировал его или угрожал ему.

– Я спас ему жизнь, – констатировал Рамзес. – Мы братья по крови. Или будем, как только он сможет сэкономить достаточно этой жидкости, чтобы пройти соответствующую церемонию[121]. Я не считаю, что в настоящее время она целесообразна.

– Совершенно верно, – заметил Эмерсон, наблюдая, как я заменяю на столе бутылку с лауданумом. – Э-э… Пибоди…

– Обязательно возьми бутылку, Эмерсон.

– Я бы предпочёл, чтобы этим занялась ты, Пибоди. Только не переусердствуй, ладно? Мы хотим, чтобы мисс Мармадьюк сегодня хорошо выспалась, а не находилась в ступоре несколько дней. И, Рамзес...

– Да, отец?

– Немедленно выбрось это из головы. Я строго запрещаю.

– Но, отец, если Нефрет проснётся, когда мы соберёмся, она будет настаивать на том, чтобы сопровождать нас! Вы, конечно, не хотите, чтобы женщина... – Он захлебнулся и испуганно взглянул на меня. – Молодая женщина, девушка, вообще-то…

– Это решение твоей матери, – резюмировал Эмерсон. – Но я уверен, что знаю, что она скажет.

– Именно, Эмерсон. Она может быть молодой, может быть женщиной, но, несмотря на эти ужасающие недостатки, она продемонстрировала свою способность позаботиться о себе. И о других. – Удар ниже пояса: Рамзес не любил вспоминать о том случае, когда Нефрет уберегла его от беды[122], но я чувствовала, что его нужно поставить на место. Не обращая внимания на его укоризненный взгляд, я продолжила: – Она – одна из нас.

– Все за одного и один за всех, – оживлённо согласился Эмерсон. – Ты можешь возражать, сколько захочешь, Рамзес; я годами пытался удержать твою мать подальше от подобных дел, и мне ни разу не удавалось. Я думаю, что Нефрет из той же породы. Итак, Пибоди, ты позаботишься о том, чтобы мисс Мармадьюк сегодня вечером уснула покрепче?

– Если ты считаешь это необходимым. Обычно она отходит ко сну довольно рано.

– Я хочу быть уверен, что она уляжется в постель как можно раньше, да там и останется. – Эмерсон провёл пальцем по расщелине в подбородке. – Она действительно может быть такой же глупой и безвредной, какой кажется, но факт остаётся фактом: именно она обратилась к нам, а не наоборот. Хотя в то время у нас не имелось никаких поводов для подозрений.

– Безусловно. Но ситуация изменилась, и я согласна, что мы не должны рисковать. Когда ты хочешь выйти?

– Сразу после наступления темноты, если удастся. Воры поступят точно так же: впереди у них долгая ночная работа.

Я закончила обтирать Давида и накрыла его лёгкой простынёй.

– Ты действительно думаешь, что воры сегодня ночью вернутся к могиле?

– Если нет, мы ничего не потеряем, – ответил Эмерсон. – Но весьма вероятно, что они поверят моему утверждению, будто я знаю местоположение, и они захотят изъять из гробницы как можно больше, прежде чем мы приступим к работе. Мы приложили массу усилий, чтобы разворошить осиное гнездо, Пибоди, угрожая и путая карты. В результате я мог бы узнать правду сразу из нескольких источников.

– Исключительно изобретательно, отец, – заявил Рамзес самым что ни на есть покровительственным образом. – Мама, если у тебя есть другие дела, я немного посижу с Давидом.

Я поблагодарила его. Но захватила с собой бутылку лауданума.

Поскольку время имело первостепенное значение, я решила не подливать лауданум в кофе мисс Мармадьюк, как намеревалась изначально. Для ужина я выбрала изысканное бургундское вино; вязкая чёрная жидкость хорошо растворилась, а вино было достаточно тёмным, чтобы скрыть изменение цвета. Мисс Мармадьюк не хватало знаний, чтобы понять, что никогда нельзя подавать бургундское с курицей, но вино ей, безусловно, понравилось. Мне пришлось поддержать её, когда она встала из-за стола, бессвязно извиняясь за необычайную усталость.