Пруд гиппопотамов

Телеграфная контора находилась рядом с отелем «Луксор», и Эмерсон предложил выпить кофе в саду отеля. Подобная неторопливость была настолько ему не свойственна, что я поняла: он что-то замышляет – как оказалось, многое.

– В этот час здесь не так много людей, – заметил он, разглядывая одиноких туристов, сидевших за другими столами.

– Большинство из них уже отправились в Карнак или на Западный берег, – объяснила я, устраивая зонтик на спинке стула. – Только лентяи, которые больше заинтересованы в бесцельном времяпрепровождении, чем в новых впечатлениях, просыпаются так поздно.

– Прекрасное место, – мечтательно произнесла Гертруда. – Что это за пурпурные цветы, вьющиеся каскадом по стене позади нас, миссис Эмерсон?

– Бугенвиллия, – ответила я (ботаника – моё любимое занятие). – Климат тропический; это позволяет выращивать и такие экзотические цветы, и цветы, знакомые нам по английским садам.

Эмерсон наблюдал за появлявшимися и уходившими людьми. Затем нетерпеливо перебил меня:

– Ты не возражаешь, Пибоди? Настало время рассказать мисс Мармадьюк и детям о наших планах.

– Продолжай, дорогой, – согласилась я, размышляя, какими окажутся «наши» планы с двойным дном.

Ходить вокруг да около не в привычках Эмерсона.

– Я знаю точное местоположение гробницы, – начал он.

Нефрет и Гертруда ответили восхищёнными восклицаниями, которые джентльмен ожидает от женщин, когда ему случается произвести на них впечатление. Рамзес ответил вопросом.

– И как ты узнал это, отец, если мне разрешено задать вопрос?

– У меня свои методы, – ответил Эмерсон, пытаясь выглядеть таинственно. – А вот где она... Узнаете завтра утром, когда я приведу вас к ней. В данный момент, мисс Мармадьюк, я единственный человек, которому известно точное местоположение. Даже миссис Эмерсон не удостоилась моего доверия по той простой причине, что знание может поставить её под угрозу. Вы слишком неопытны и не можете понять, как далеко способны зайти местные воры, чтобы узнать такую ​​тайну.

Гертруда наклонилась вперёд, сложив руки, словно в молитве.

– Но, конечно же, чем больше людей, которые осведомлены…

– Я предпочитаю быть единственным рискующим, – героически заявил Эмерсон. – Вы не можете предполагать, что я подвергну опасности свою жену или невинных малолетних детей, поделившись такими смертельно опасными сведениями.

Ни один человек, знавший меня, не мог бы поверить в такую ​​идиотскую речь, и попытка Рамзеса выглядеть невинно была отнюдь не убедительной. Гертруда, возможно, продолжала бы настаивать, если бы её не отвлекло восклицание Нефрет. Всего лишь сдавленное «О!», но достаточно отчётливо произнесённое, чтобы привлечь внимание к человеку, чья внешность вызвало это восклицание к жизни.

Он заметил нас и приблизился, держа шляпу в руке, на лице сияла улыбка.

– Какое неожиданное удовольствие! – воскликнул он. – Доброе утро, профессор и миссис Эмерсон – мисс Форт – мастер[117] Эмерсон. Не смею надеяться, что вы меня помните…

– Доброе утро, сэр Эдвард, – ответила я, изо всех сил наступив Рамзесу на ногу. Мой удар выбил из него угрюмое: «Сэр» – я и не ожидала такого результата. Приветствие Нефрет состояло из улыбки и ямочки на щеках.

Эмерсон оглядел гостя с макушки до носков блестящих сапог.

– Доброе утро. Кажется, мы встречались в прошлом году. Вы были в экспедиции Нортгемптона.

– Я польщён, сэр, что помните такую ​​мимолётную встречу.

– Вы – археолог? – удивлённо воскликнула я.

Молодой человек добродушно рассмеялся.

– Я не заслуживаю этого почётного титула, миссис Эмерсон, хотя и хотел бы. Лорд Нортгемптон – родственник моей матери, или, другими словами, я прихожусь ему отдалённым родственником. Он был настолько добр, что в прошлом сезоне нанял меня в качестве фотографа.

Как горько я раскаивалась в том, что пощадила заботливого опекуна Нефрет, не осведомив его о скандальном поведении девушки с этим мужчиной! А теперь слишком поздно; расчётливое выражение лица Эмерсона полностью прояснило его намерения. Я задумалась: не пришёл ли он в сад в надежде встретиться с сэром Эдвардом? Он мог бы устроить так, чтобы знать обо всех новоприбывших в Луксор. (Я искренне сожалела, что мне не пришло в голову то же самое. Стервятники слетались...)

Сэр Эдвард остался стоять, держа шляпу в руке. Эмерсон жестом предложил ему присесть.

– Ваш автомобиль… – начал он.

– Не мой, сэр; это собственность друга, который иногда позволяет мне пользоваться им. Мы, бедные родственники…

– Да, да, – перебил Эмерсон. – Как вы думаете, каковы шансы раздобыть такой автомобиль в Луксоре?

– Всемогущий Боже, Эмерсон! – воскликнула я. – Какая нелепая идея! Даже если бы ты мог раздобыть его, что нам с ним здесь делать?

Сэр Эдвард посмотрел на меня. Похоже, он пытался составить ответ, который не оскорбил бы ни одну из сторон.

– Конечно, для путешествий по пустыне понадобятся специальные шины. Но эти автомобили достаточно выносливы. В прошлом году «Стэнли Стимер» поднялся на вершину горы Вашингтон[118].

– Возможно, названной в честь члена вашей семьи? – спросила я с простительной степенью сарказма.