Пруд гиппопотамов

– Ясно. Ну, Давид, Рамзес ушёл со своим отцом. Мы нашли гробницу. Ты знаешь, какую я имею в виду.

Давид покачал головой.

– Много могил. Я их не знаю.

– Могила, о которой я говорю, находится в Эль-Дира. Часть жителей Гурнеха знает о ней уже несколько лет. Мы с Отцом Проклятий нашли её сегодня вечером. Они с Рамзесом вернулись, чтобы охранять её вместе с нашими людьми. Ну вот, Давид, но уже поздно, и тебе нужно отдохнуть. Ответь только на один вопрос. Если ты не знал о гробнице, почему Хамед пытался тебя убить?

– Я не... – Он заколебался, взглянув на Нефрет, и медленно продолжил: – Я не знаю. Я ушёл от него. Он пытался заставить меня остаться. Я сказал, что он...

Он снова заколебался – на этот раз, подумала я, потому что вспомнил слова Эмерсона по использованию несоответствующих выражений в присутствии женщин. У мальчика был быстрый восприимчивый ум и похвальные амбиции. Мы могли бы что-то сделать из него – если бы удалось сохранить ему жизнь.

Оставив Юсуфа, ещё одного из бесчисленных отпрысков Абдуллы, на страже, я отослала Нефрет поспать несколько часов, хотя сомневалась, что она последует моему совету. Что касается меня – где взять силы закрыть глаза, когда Эмерсон мог подвергаться опасности?

Но я заснула, ибо знала, что должна, однако проснулась с рассветом в полной готовности к действиям. Эмерсон оставил мне массу важных поручений, и я выполнила их с обычной эффективностью, хотя каждая частица моего существа страдала от желания пренебречь обязанностями, чья важность бледнела по сравнению с захватывающей деятельностью, которой наслаждался мой муж. Лишь в середине утра[127] я смогла сесть на осла и направить его (одними словами, так как я никогда не била животных) к холмам, что к северу от Дейр-эль-Бахри. Меня сопровождали Нефрет и Гертруда; я считала, что последнюю отныне желательно постоянно держать под моим наблюдательным взором.

Я с лёгкостью нашла место, которое искала. Благо там собралась изрядная толпа. Я удивилась, увидев среди зрителей членов нескольких наиболее известных гурнехских семей-расхитителей гробниц, безуспешно пытавшихся выглядеть довольными. Хуссейн Абд эр Расул, скрежеща зубами, рассыпался в приветствиях и поздравлениях и предложил помощь – свою и своих братьев. Я отклонила предложение.

В толпе выделялись европейские наряды Эмерсона и Говарда Картера, чьи глаза сияли от волнения. Говард вначале поздравил меня, а затем начал распекать:

– Послушайте, миссис Э., вы не должны так поступать! Это невероятно опасно. Почему вы не пришли ко мне?

– Вы знаете Эмерсона, – ответила я.

– Да. И вас знаю, – с ударением произнёс Говард.

– Не сейчас, Говард. – Я повернулась к мужу, выкрикивавшему приказы Абдулле. – Доброе утро, Эмерсон.

– О, – сказал Эмерсон. – Наконец-то, Пибоди. Почему ты так копалась? – Не дожидаясь ответа, он приставил руки ко рту и заорал: – Рамзес, спустись сию же минуту! Я ведь говорил тебе, что придётся подождать, пока не приедут мама с Нефрет, прежде чем войти в гробницу.

– Значит, вы не заходили внутрь? – спросила я. – Спасибо, Эмерсон. С твоей стороны было очень любезно подождать меня.

С рукавами, закатанными до локтя, и сиявшей на солнце непокрытой черноволосой головой, Эмерсон выглядел таким же свежим, будто спал восемь часов подряд, но мои чувства вызвали к жизни следующее предложение:

– Я принесла чай и еду, дорогой; можешь поесть и рассказать мне о своих планах.

Эмерсон небрежно обнял меня и утащил с пути валуна, с грохотом летевшего вниз по склону холма. Зрители рассеялись, а затем снова собрались, как группа муравьёв вокруг просыпанного сахара.

– Как видишь, Пибоди, я расчищаю нижний вход. Мы не можем по-прежнему ползать туда-сюда по этой ч… э-э… чахлой верёвке. Если проход будет расширен, мы сможем использовать имеющиеся лестницы или построить новые.

Он налил чашку чая, и Рамзес, присоединившийся к нам, заметил:

– Вполне возможно полностью открыть нижнюю часть прохода, отец. Я полагаю, что в древние времена его закрыли лавина или землетрясение. Доброе утро, мама. Доброе утро, Нефрет. Доброе утро, мисс Мармадьюк.

Эмерсон прервал поток любезностей:

– В любом случае, мы не сможем начать работу в самой могиле ещё несколько дней. Да, вот твой зонтик, Пибоди. Вчера ночью ты оставила его наверху.

– Спасибо, дорогой, я рада, что он снова со мной. Ты послал нескольких мужчин охранять верхний вход?

– Нет необходимости, – ответил Эмерсон, ударяя варёным яйцом по ближайшей скале. – Наши парни будут здесь внизу. Если кто-то попытается сползти по этой верёвке, они услышат его, и... Ну, я бы не хотел оказаться на его месте. А теперь, Пибоди, расскажи мне новости. Как Давид? Телеграфировала ли ты Масперо и отправила ли сообщения всем остальным?

В этом весь Эмерсон: сначала – больной мальчик, и тут же – дела. Нежно улыбнувшись, я успокоила его в отношении Давида и продолжила:

– И вот что самое удивительное, Эмерсон. На телеграфе меня ожидало сообщение от Уолтера. Должно быть, он отправил его через несколько минут после прибытия наших телеграмм.

– Значит, они приезжают?