Пруд гиппопотамов

Я боялась не рушившихся скал. Отчаянные люди поджидали нас прошлой ночью, а положение Эмерсона сейчас в высшей степени уязвимо. Камень, выпущенный сверху из пращи, может ослабить его хватку; острый нож, перерезающий верёвку, вызовет тот же эффект – падение, которое почти наверняка приведёт к летальному исходу. И самая большая опасность грозит в тот момент, когда Эмерсон приблизится к входу. Я затаила дыхание, пока не услышала, как он повторил своё предупреждение, и верёвочная лестница спустилась вниз по склону в сопровождении грохочущих камней. Само собой разумеется, что моя нога уже стояла на самой нижней ступени, едва эта лестница оказалась в пределах досягаемости.

Как только я просунула голову сквозь самую узкую часть, то сразу же увидела Эмерсона. Он зажёг несколько свечей и укрепил их на скала. Наклонившись, он схватил меня за запястья и поднял на уступ.

– Продолжай, моя дорогая, но берегись летучих мышей. Они обеспокоены и зашевелились.

– Ты уже входил внутрь?

– Ещё до того, как опустил лестницу, Пибоди. Ты думаешь, что я позволю вам с Нефрет рисковать, пока я не буду уверен, что здесь нет незваных гостей? Тебе придётся идти на ощупь, я не хотел оставлять открытый огонь без присмотра.

Многие археологи сочли бы беспокойство Эмерсона по поводу пожара пустым, и мало кто из мужчин отправил бы своих жён в тёмную, как смоль, погребальную камеру, заполненную летучими мышами и фрагментами мумии. Я соглашалась с принятыми им мерами предосторожности, и его бесспорная уверенность в моих способностях была прочной основой, на которой зиждился наш брак. Ползя в темноте, по острым камням, вонзавшимися в мои колени и руки, я признавалась себе, как часто и в прошлом, что я – самая счастливая женщина в мире.

Моё появление в комнату вызвало беспокойство нескольких летучих мышей, и мне пришлось резко поговорить с ними, прежде чем они снова утихли. Я зажгла свечу. Когда Нефрет и Эмерсон присоединились ко мне, я продолжала недоверчиво смотреть на объект, который сразу привлёк моё внимание.

И прервала вступительное слово Эмерсона.

– Посмотри-ка. Я не видела её прошлой ночью. Она уже была здесь, когда ты заходил сюда перед нами?

– Кто, где? – раздражённо переспросил Эмерсон. – Я не проводил детальную проверку, Пибоди, я только убедился, что здесь никого нет... О Всемогущий Боже…

Статуя, вырезанная из чёрного базальта, была примерно двух футов высотой. Её поставили рядом с дверью, ведущей в погребальную камеру. Раздвинутые челюсти, демонстрирующие грозные зубы, раздутый живот, обрамлённый полосами отражённого света – гротескная богиня-гиппопотам, Таурт.

К тому времени, когда каждый побывал в гробнице, наступил полдень, и даже Эмерсон признал, что нам лучше вернуться на дахабию. Однако, пока мы бок о бок тряслись на ослах, он продолжал ворчливый монолог:

– У нас не хватает мужчин, чтоб всем провалиться. Им придётся круглосуточно караулить, и я не смею оставлять менее пяти человек. Ты видела выражение лица Мохаммеда Абд эр Расула сегодня утром? Я бы не стал сбрасывать со счетов ни его, ни его братьев…

– Эмерсон, ты знаешь, что сделал всё, что мог, так что перестань беспокоиться об этом.

Я убедила его поспать несколько часов. И надеялась, что это улучшит его настроение, потому что устроила небольшой званый ужин – то, что Эмерсону особенно не по вкусу. Поскольку было необходимо присутствие сэра Эдварда, я решила также пригласить и нескольких наших коллег, шумно требовавших новостей о новой могиле.

Ванна и смена одежды очень меня освежили, и я отправилась посмотреть, чем заняты другие. Гертруда сидела в салоне, переписывая заметки Эмерсона, сделанные этим утром. Она выглядела уставшей и хотела бы поболтать, но я, извинившись, отказалась. Её несчастный взгляд заставил меня испытать некое чувство вины. Я ошибалась насчёт неё? В качестве врага противной стороне от неё было мало пользы. До сих пор я не могла обвинить её ни в чём, кроме увлечённости моим мужем, а в этом не было ничего необычного.

Рамзес и Нефрет находились у Давида. Все трое сидели на полу вокруг подноса с едой – явно собранной Рамзесом, поскольку она состояла из невыносимой для желудка комбинации египетских и английских блюд. Увидев меня, Рамзес встал, как я его и учила. Давид быстро последовал его примеру, и я поспешила сказать:

– Тебе не следует вставать с постели, а тем более стоять. Дай-ка я посмотрю на ногу.

Густая зелёная паста покрывала повреждённый палец ноги. Когда я спросила, откуда появился этот ужас, Давид указал на окно. Дауд, добродушно улыбавшийся, поспешно убрал голову. Я приказала ему вернуться. Из допроса выяснилось, что «бальзам» был старым семейным средством, состоявшим в основном из различных трав и бараньего жира.

– В основном? – повторила я с подозрением.