Пруд гиппопотамов

– Полная чушь! – взорвался Эмерсон. – Мне известна ваша настоящая причина приезда в Луксор, Риччетти. Вы намерены восстановить здесь полный контроль над рынком древностей. Вы потеряли его десять лет назад благодаря другому, более умелому игроку. Он ушёл, и место снова вакантно. Я не уверен, есть ли у вас конкуренты, а если да, то кто они; честно говоря, мне наплевать. Но я раздавлю любого, включая вас, кто попытается навредить моей семье и моим друзьям или помешать моей работе.

Зубы Риччетти исчезли за сжатыми губами, едва разжавшимися, чтобы выплюнуть слова:

– Сколько у вас друзей, Отец Проклятий?

– О Боже, – отмахнулся Эмерсон. – У меня нет времени, чтобы обмениваться с вами загадочными намёками. Если у вас есть какие-то здравые предложения... Думаю, что нет. Нам пора, Амелия.

Когда мы вышли на улицу, Эмерсон энергично встряхнулся.

– Находясь в присутствии этого мерзавца, я всегда чувствую себя так, словно меня покрывают ползающие насекомые, – отметил он. – Не зайти ли нам к Рормозеру выпить бокал пива и поужинать? Я малость проголодался.

8. НИ ОДИН БЕЗВИННЫЙ ЧЕЛОВЕК НЕ МОЖЕТ ВЕСТИ ЖИЗНЬ, СВОБОДНУЮ ОТ БЕЗВРЕДНОГО ПОРОКА

Спустя неделю все мы стояли на вокзальной платформе, встречая ночной поезд из Каира. Даже Эмерсон отвлёкся от своей работы.

Эвелина сошла с поезда одной из первых. По-прежнему бледная и худая, с тёмными пятнами усталости под глазами, но в её поведении произошли неопределимые изменения, внушившие мне надежду, что долгожданное исцеление началось. Я поняла, что она не получила ни одного из обнадёживающих писем, отправленных мной, потому что, мельком бросив на меня взгляд, бросилась к Рамзесу и обняла его.

– Слава Богу! Тебе лучше, Рамзес? Ты поправился?

– Да, тётя Эвелина, – ответил Рамзес. – К счастью, нож миновал все жизненно важные органы, и доктор, с которым консультировалась мама, вопреки преобладающей тенденции, оказался компетентным. Я потерял большое количество крови, но, отчасти благодаря потреблению множества галлонов куриного супа…

– Нож? – Эвелина поправила шляпу, сбившуюся набок из-за стремительности объятий. – Боже мой! Так ты был ранен? У меня сложилось впечатление, что ты заболел.

– Э-э, хм-м, – вмешался Эмерсон. – Не обращай внимания на Рамзеса, он, как видишь, вернулся к нормальной жизни. Ты выглядишь уставшей, дорогая Эвелина; поехали прямо в отель. Где остальная часть вашего багажа?

Её не было – только ручная кладь. Они не тратили время на упаковку сундука или отдых по пути, прерываясь не больше, чем необходимо, чтобы дождаться следующего доступного способа путешествия. Когда Эвелина обняла меня – уверенная, что поддерживает в тяжёлой ситуации – я почувствовала острую боль вины, но совсем незначительную. Методы Эмерсона были неортодоксальными, однако оказались эффективными.

Пока мы добирались до отеля, Уолтер расспрашивал Эмерсона о гробнице. В номере я пыталась убедить Эвелину прилечь, но она отказалась, утверждая, что удовольствие от воссоединения с любимыми и облегчение из-за беспочвенности худших страхов вернули ей силы; поэтому мы расположились в гостиной их сьюта[144] и заказали чай, а Эмерсон продолжал рассказывать.

– Мы добились меньшего прогресса, чем я надеялся, – признался он. – Мне приходилось тратить время на то, чтобы отбиваться от клятых газетных репортёров и любопытных туристов, и произошло два несчастных случая. Два камнепада...

– Два? – воскликнул Уолтер, невольно взглянув на жену. – Ты уверен, что это были действительно несчастные случаи?

– А что же ещё? – Уклончивый ответ, но нам не удалось обнаружить, как мог быть устроен обвал породы: гробница охранялась днём ​​и ночью.

Улыбка, осветившая худое лицо Уолтера, стала подлинным выражением удовольствия, которое я увидела на его лице впервые за много месяцев.

– Мой дорогой Рэдклифф, я ни разу не видел, чтобы вы с Амелией страдали от обычных несчастных случаев. Я считал само собой разумеющимся, что, как обычно, вы столкнулись с бандой преступников.

– Однако вы приехали! – воскликнула я, тронутая до глубины души.

– Ещё больше причин для того, чтобы приехать, – твёрдо заявила Эвелина.

– На самом деле... – начал Рамзес.

– Помолчи, Рамзес, – в унисон сказали мы с Эмерсоном.

– Я намерен полностью довериться вам обоим, – продолжил Эмерсон, вынимая карандаш из кармана. – Но сначала позвольте мне закончить описание гробницы. Доступ к ней затруднён...

Поскольку не нашлось подходящего листа бумаги, я позволила ему нарисовать на скатерти. Он набросал примерный план расщелины и входа в гробницу и закончил:

– После второго камнепада я решил последовать предложению Рамзеса – полностью очистить нижнюю часть расселины. Я не хочу рисковать слухами о том, что на гробнице лежит проклятие.

– Не говоря уже о том, что кто-то из рабочих или из нас может быть ранен или убит в результате падения камня, – прервала я. – В этом нет никакой опасности, Уолтер, уверяю тебя. Нижняя часть расселины открыта, и рабочие строят лестницу.