Пруд гиппопотамов

Ожидая этого, я уже извлекла две шпильки из узла на затылке. Со времени некоего незабываемого события, когда я обнаружила, что у меня нет более грозного оружия, чем эти заколки[147], я решила выбрать самые длинные и жёсткие из доступных. Их приходилось засовывать в шиньон или венец из кос, поскольку они совсем не гнулись, но другие преимущества неизмеримо перевешивали эту небольшую трудность.

Эвелина стояла рядом, переводя взгляд с меня на дверь.

– Сколько…

– Понятия не имею, дорогая, – ответила я. – Чёрт возьми! Сложнее, чем я ожидала. Следовало попросить Рамзеса дать мне урок.

– Возможно, – робко пробормотала Эвелина, – ты разрешишь мне попробовать.

Я уселась на пятки и удивлённо уставилась на неё. Она продолжала, покраснев:

– Рамзес всегда с удовольствием демонстрировал мне свои новые навыки. Нет, дорогая Амелия, я не знаю, как он приобрёл их, и думаю, что лучше не спрашивать.

Я вручила ей заколки и с интересом наблюдала, как ловко она открыла замки.

Задачу поиска улик она предоставила мне. Я тщательно осматривала каждый предмет одежды по очереди. Обыск, не оставляющий после себя следов, требует определённой ловкости – и массы времени.

– Что ты ищешь? – спросила Эвелина.

– Понятия не имею. Но уверена, что узнаю, когда увижу.

Я опустошила и заново упаковала один сундук, не найдя ничего необычного, кроме шикарного и объёмного одеяния из тонкого малинового шёлка, расшитого древнеегипетскими символами. Моё знание человеческой психологии напомнило, что люди, которые скромны и скрытны на публике, часто предаются романтическим фантазиям в одиночестве. Халат не был ни свидетельством вины, ни книгами по восточной религии. Из разговоров с мисс Мармадьюк я давно поняла, что она склонна к эзотерическим[148] философиям.

– Скорее, – умоляла Эвелина.

– Я тороплюсь, как могу, Эвелина. Закрой первый сундук, пожалуйста, пока я проверяю второй.

Во втором чемодане оказалось множество интересных вещей, в том числе источник странного запаха – ароматические палочки и бронзовый держатель для них. Больше всего ответов дал тонкий том, благоговейно завёрнутый в отрез из золотого бархата.

– Прекрасно! – воскликнула я. – Это многое объясняет, включая те вопросы о египетской религии, на которые Эмерсон с удовольствием отвечал. Эта женщина – теософка, Эвелина! Это копия «Разоблачённой Исиды» мадам Блаватской, основателя Теософского общества[149].

– Это тайное общество, Амелия? – с надеждой спросила Эвелина.

– Боюсь, что нет, моя дорогая. Это совершенно безвредная смесь индийской философии и оккультизма. Боже мой, какое разочарование. Возможно, мисс Мармадьюк, в конце концов, невиновна – во всём, кроме легковерия.

– Амелия, ты довольна? – с тревогой спросила Эвелина. – Они скоро вернутся, и было бы очень неловко, если нас поймают.

– Дорогая, нас предупредят заранее. Обычный голос Эмерсона слышен на значительном расстоянии, не говоря уже о криках, традиционно предвещающих его прибытие.

Зная, что так и будет, я совсем не беспокоилась, что меня поймают с поличным, и завершила поиск без спешки и без результата.

– Чёрт побери! – воскликнула я. – Она должна быть виновна; ни один безвинный человек не может вести жизнь, свободную от безвредного порока! Ни любовных писем, ни бутылок ликёра, ни даже скрытой коробки конфет. Впрочем, некоторые считают веру в оккультизм пороком, по крайней мере, интеллектуальным.

Я тщательно осмотрела всю комнату. Я ничего не упустила из виду; каждый дюйм был осмотрен. Кроме...

Я схватила ботинки, стоявшие у подножия кровати, перевернула их и энергично потрясла. Если бы не тряска, маленькая картонная коробка осталась бы незамеченной. Её втиснули в самую узкую часть носка ботинка.

Я развязала верёвку и сняла крышку. Вата, заполнившая коробку, подсказала мне, что следует действовать осторожно; блеск золота осенил меня предчувствием того, что я найду. Это было кольцо, которое я впервые увидела на пальце мистера Шелмадина – жемчужина с картушем королевы Тетишери – исчезнувшее из нашей гостиной в ту же ночь, когда сам Шелмадин исчез из мира живых.

После ланча, сервированного на верхней палубе, мы разошлись. Эмерсон, конечно же, вернулся к могиле, забрав сэра Эдварда и детей с собой. Так как Гертруда закончила собирать вещи, я сопровождала её и младших Эмерсонов в Луксор, чтобы можно было устроиться на новом месте и совершить некоторые необходимые покупки.

У нас с Эвелиной не осталось возможности обсудить удивительное обнаружение кольца. Предупреждённые выкриками Эмерсона, мы едва успели скрыть доказательства нашего визита и поспешно испариться. Гертруда присоединилась к нам на палубе после того, как сменила платье и ботинки. Если она и заметила что-то неладное, то не подавала виду. Интересно, что она сделала с кольцом? Она не могла носить его на шее, пропустив сквозь него цепочку; я бы заметила выпуклость.