Пруд гиппопотамов

Я начинала сожалеть о том, что так быстро доверилась Эвелине. В тот вечер она выглядела очень хрупкой и смехотворно молодой; светлые волосы падали на плечи, удерживаемые одним лишь шарфом. Уолтер выглядел ещё хуже: лицо было опалено солнцем, а движения – такие же неуклюжие, как у старого джентльмена, страдающего ревматизмом. Несколько недель обычной археологической деятельности могли бы закалить его и принести ему пользу, но наша археологическая деятельность редко была обычной, а нынешние раскопки обещали быть ещё опаснее. Оставалось только молиться, чтобы преисполненная благих намерений попытка помочь нашим любимым не поставила под угрозу их жизнь.

Но не тогда, когда мы заняты работой, сказала я себе, наградив нежным взглядом решительный профиль и крепкое тело Эмерсона. Я отбросила предчувствия и обратилась к Уолтеру:

– Хотя я и не хочу бросать тень на нашу радостную встречу, Уолтер, но должна предупредить вас с Эвелиной о том, что произошло. Это довольно длинная история...

Улыбаясь, Уолтер прервал меня:

– Полагаю, твоя история не столь длинна, как версия Рамзеса. Несомненно, дорогая сестра, твоя интерпретация этих событий отличается от его мнения, но не требуется повторять сами факты.

– Интерпретации Амелии, как правило, отличаются от всех остальных, – фыркнул Эмерсон. – Вначале, я признаю, мы стали предметом определённого… э-э… внимания. Эти меры предпринимались, чтобы помешать нам отыскать гробницу. Теперь, когда мы нашли её, нет никаких оснований для того, чтобы это внимание сохранялось.

Он вынул свою трубку с видом человека, сказавшего последнее слово и не намеренного разрешать обсуждение.

Рамзес прочистил горло.

– Со всем уважением, отец, эта гипотеза не может объяснить некоторые из... э-э… проявлений внимания. Самыми любопытными из них были визит мистера Шелмадина и его последующее исчезновение. Должно быть, он знал, что намёки на древние культы и реинкарнацию будут скорее раздражать, чем убеждать тебя, и если кольцо не было подлинным, он потратил немало денег и усилий, чтобы его изготовить.

Эвелина бросила на меня вопросительный взгляд. Я покачала головой. Совсем неподходящий момент для упоминания о нашем недавнем открытии. Я намеревалась сохранить его для последнего удара, который разрушит скептицизм Эмерсона и заставит его признать, что я была права с самого начала.

– Он был сумасшедшим, – отрезал Эмерсон. – Египтология вдохновляет сумасшедшие теории.

– Верно, – согласился Уолтер. – И чисто случайное совпадение, что парень решил выдвинуть именно эту конкретную сумасшедшую теорию вскоре после того, как ты решил искать именно эту конкретную гробницу, да?

Эмерсон начал выходить из себя. Участившееся дыхание помешало ему произнести хоть слово, так что я опередила мужа.

– Всё наоборот, Уолтер, – объяснила я. – Эмерсон действительно намеревался работать на кладбище Семнадцатой династии, но только после визита мистера Шелмадина он начал увязывать другие подсказки с определённым местом. Эмерсон, не отрицай; это твои собственные слова: «Кто-то нашёл могилу Тетишери. Это единственная гипотеза, объясняющая всю возникшую кипучую деятельность».

– Никакой разумной гипотезы для Шелмадина не существует, – яростно возразил Эмерсон. – Его визит был совпадением.

– А его смерть – ещё одним совпадением? – спросила я. – Тело опознано, Эмерсон.

Эмерсон глубоко, судорожно вздохнул.

– А откуда тебе это известно, Амелия? Проклятье, ты общалась с каирской полицией? Как ты…

– Как ты знаешь, дорогой, сэр Элдон Горст[152] – мой старый друг. Он ответил на мою телеграмму несколько дней назад. Шелмадина опознали...

Я сделала паузу. Я не часто дразню моего любимого Эмерсона, но на сей раз искушение было непреодолимым.

– Ну? – потребовал он продолжения. – Прекрати свою клятую театральщину, Амелия. Конечно, по кольцу.

– Нет, дорогой. Я собиралась сказать, что его опознала женщина по некоторым… э-э… физическим особенностям. На теле мистера Шелмадина не нашли кольца. Сейчас оно находится у мисс Мармадьюк.

Театральная профессия всегда интересовала меня. Я применила определённые сценические уловки при подготовке к своему объявлению – пауза, ложное направление и, наконец, то, что я называю «Взрыв на глазах у зрителей». Лучший результат вряд ли можно было вообразить. Публика ошеломлённо застыла в полном изумлении. Даже Эвелина выглядела удивлённой – не новостью, а моим методом изложения и, возможно, реакцией Эмерсона. Кровь хлынула ему в лицо, и из приоткрытых губ вырвалось несколько сдавленных хрипов.

– Это правда! – воскликнула Эвелина. – Мы нашли его в комнате мисс Мармадьюк, спрятанным в ботинке. О Боже. Возьми стакан воды, Рэдклифф, прошу тебя.

Эмерсон отмахнулся.

– Вы… вы обе… вы искали... Всемогущий Боже!

– Это было необходимо, Эмерсон, – заверила я его. – Как ты думаешь, решилась бы я на такое вопиющее нарушение правил приличия, если бы не чувствовала, что должна?

Румянец гнева исчез со щёк Эмерсона. Его губы дёрнулись.

– Удар, Пибоди, ощутимый удар, – признал он. – И очень изящно нанесённый.

– Итак, ты уступаешь, Эмерсон?