Пруст и кальмар. Нейробиология чтения

Историк Айрис Ориго, маркиза Валь-д’Орча, бывало, цитировала Румер Годден, когда рассказывала о том, как научилась читать на флорентийской вилле в начале XX века. Анна Квиндлен создала прекрасное описание, как училась читать в Филадельфии в середине XX века. Джамайка Кинкейд в книге «Автобиография моей матери» (Autobiography of My Mother) сумела передать, что значило читать для девочки, которая росла в Антигуа и Барбуде на Карибах. Поскольку она рано и быстро научилась читать, ее учительница была убеждена, что девочка «одержима». Несмотря на то что, когда мы говорим об этих писательницах, мы обращаемся к разному времени, месту и культурному контексту, одна тема объединяет их всех с каждым начинающим любителем книг. Эта тема связана и с моими воспоминаниями, как я училась читать в Эльдорадо, штат Иллинойс. Я открыла для себя в книгах новые параллельные вселенные: уход от одиночества – как у Айрис Ориго и Румер Годден, «остров мечты» – как у Анны Квиндлен и то, «куда ведет дорога, зовущая далеко от дома» – как у Джамайки Кинкейд.

«Орфографическая ирония» – вполне подходящее выражение, чтобы описать происхождение названия города, где я родилась. В середине 1880-х годов мистер Элдер и мистер Ридер наняли художника из «большого города», чтобы он приехал в основанный ими маленький городок – Элдерридер (Elderreeder), Южный Иллинойс, – и нарисовал дорожный указатель, приветствующий всех проезжающих мимо. Художник был образованным человеком и предусмотрительно исправил то, что ему показалось ошибкой правописания, допущенной местными жителями. Он нарисовал указатель, приветствующий всех в «Эльдорадо» (Eldorado). Возможно, указатель получился очень красивый, или просто не было денег, чтобы заказать другой, или это название соответствовало сокровенной мечте жителей города, но, так или иначе, оно осталось, и через сто лет после описываемых событий я родилась в Эльдорадо, штат Иллинойс.

В Эльдорадо были две школы, в которых учились все дети. Моя маленькая приходская школа, Святой Марии, выглядела так, будто сошла с гравюры XIX века: построена из темно-красного кирпича, в ней две комнаты, в каждой – четыре класса и четыре ряда парт. Первоклассники сидели в левом ряду у окна, и каждый следующий год дети пересаживались на один ряд вправо, ближе к выходу.

Где-то около того окна в разгар учебного года в первом классе я начала читать больше, чем разговаривать, а разговаривала я очень много. Сначала я прочитала все, что читали дети во втором ряду, а потом – все, что читали в третьем. Я не помню, когда именно закончила программу чтения для детей в четвертом ряду, но это точно было тогда, когда я сидела во втором. Мое присутствие в маленькой классной комнате, в которой занимались сорок учеников, мог выдержать разве что святой с огромным запасом терпения, и почти во всех отношениях учителя той школы – сестра Роуз Маргарет, сестра Салезия и позднее сестра Игнация – были святыми.

Когда я сидела во втором ряду, произошло нечто потрясающее. Учительница поговорила с моими родителями, Фрэнком и Мэри, и после этого в задней части классной комнаты стали появляться книги. Полки, которые до этого были полупустыми, как по волшебству начали заполняться целыми рядами книг: там были сказки, научно-популярная серия «Все обо всем», истории героев и, конечно, биографии святых. К концу четвертого класса, когда мой брат Джо сидел в третьем ряду, сестра Карен – в первом, а братик Грег еще ждал своего часа, чтобы переступить порог класса, я прочитала все эти книги и еще многие другие.

За это время я изменилась. Не важно, какой маленькой я была по сравнению с целым миром, но каждый день я проводила в компании настоящих и вымышленных героев. Поль Баньян, Том Сойер, Румпельштильцхен и Тереза Авильская казались мне такими же реальными, как мои соседи по Ореховой улице. Я стала существовать в двух параллельных мирах, и в мире книг я никогда не чувствовала себя не такой как все или одинокой. Этот опыт сослужил мне очень хорошую службу, особенно потом, в дальнейшей жизни. В те годы, когда я на удивление тихонько сидела в маленькой классной комнате, меня каждый день короновали, канонизировали или выдавали замуж.

Еще одно живое воспоминание о том времени связано с сестрой Салезией, которая прилагала все возможные и невозможные усилия, чтобы научить читать детей, у которых это, по-видимому, не получалось. Я наблюдала, как весь школьный день она терпеливо выслушивала их мучительные попытки что-то прочитать хором, а после школы все начиналось снова, но теперь уже она выслушивала каждого по одному.