Прыжок с кульбитом и валидолом

— Рабовладельцы хреновы, — с досадой подумал я про себя с Антоном, заодно укоряя маму в безделице, с которой та сейчас обратится. Наверняка какие-то причуды, а Верка тут одна на каторге осталась!

Антон молча согласился со мной.

— Сынок, там Федор приехал, — мама протянула железный рубль. — Пойди, рыбки выбери, на обед вам пожарю.

Грузовик с откинутым бортом приткнулся у наших ворот, как обычно, в тени огромного ореха.

— Добрый день, — вежливо сказал Антон, заглядывая в кузов.

Разнообразная рыбная продукция лежала здесь кучей, без всякой системы.

Пару-тройку раз в неделю Федор привозил «сверхплановый» улов рыболовецкого колхоза. С краю нашей улицы жили рыбаки, их семьям и предназначалась эта премия — рыбацкие жены разбирали добычу практически бесплатно. Таким же как мы, приходилось платить. Меньше чем на рынке, но все-таки. В прошлой жизни мне вообще мало везло, за все пришлось платить сполна, халяву судьба берегла для других. С другой стороны хорошо, что наш дом среди рыбаков затесался, далеко ходить не надо. Маме «доставка до порога» нравилась — товар всегда свежий, цены божеские.

— Чего тебе? — прикуривая, хмуро осведомился Федор.

В брезентовой робе ему явно было зябко.

— Сулу или сазана, — задумались мы с Антоном, обшаривая взглядом кузов. Мне хотелось судака, Антону — сазана. Так и не придя к одному мнению, протянули Феде рубль. Пусть сам решает.

— Бери две, — походя разрубил проблему Федор, и за хвосты подтянул несколько тушек для выбора.

— У меня только двадцать копеек, — Антон выложил на край борта монетку.

— Пойдет, — Федор равнодушно пускал дым.

Привычно ухватив под жабры две крайние рыбины, Антон потащил их домой. Хвосты волочились по земле.

— Эй, парень, — буркнул вслед Федя. — Ты вернись потом.

Улов мы выложили в корыто у колонки, мама мимоходом выбор одобрила. Невесть откуда нарисовался кот Лапа, он независимо зевал и облизывался у корыта. Да, сейчас у него будет праздник живота на рыбьем ливере. Впрочем, по Лапе было видно, что он в этом не сомневается.

Быстрым шагом Антон вернулся к машине.

— Ёшкин кот, мне же некогда, у меня там дела на огороде! — сообщил он мне.

Я ухмыльнулся — куча дел, и одно из них в узких шортах.

Федя, обслужив очередную рыбацкую жену, украдкой оглянулся на стайку веселых женщин, гомонивших неподалеку:

— Водка дома есть?

Лично у Антона водки быть не могло, но парень знал, где отец хранит свой запас.

— А что? — насторожился он.

Федя воспринял этот вопрос как риторический. Откинув брезент с деревянного ящика в кузове, он вытянул двухлитровую банку.

— Свежак, — лаконично сообщил он. — Фирма гарантирует. Пробуй.

— Антон, беру управление на себя! — заявил я, зачерпывая пальцами солидную горку.

— Ну что? — с затаенной надеждой вопросил Федя.

— Свежепробойная, — подсказал мне Антон.

— Хорошая! — выдал я резюме, солидно шамкая полным ртом. — Беру.

Федя облегченно вздохнул, а я метеором метнулся в калитку.

— И закусить чего, — жалобно прошептал нам вслед Федя.

На кухне я заметался — бросил в тарелку полкурицы, оставшиеся после завтрака, добавил туда пучок лука и петрушки, толсто порубил сала — сейчас не до красоты, важно количество, отрезал несколько ломтей хлеба. Сыпанул в блюдечко соли из бумажной пачки, сверху положил головку чеснока. Все это сложил в большой тазик, накрыл полотенцем.

— Годится, Михалыч! — похвалил себя.

Антон подтвердил.

Создавшаяся композиция не должна вызвать подозрений у рыбацких жен, что толпятся на улице. А Федя наверняка у них под колпаком, раз шепотом вопросы за водку задает.

Потом, заглянув в холодильник, добавил к гастрономическому ансамблю баночку домашней горчицы с хреном, и брусок плавленого сырка «Дружба». Выдохнул. Собрался было уже идти, но вовремя остановился, хлопнув себя по лбу.

— Склероз прогрессирует, водку забыл!

Антон заржал.

К бутылке «Московской» приложился граненый стакан, соленый огурец и жбан кваса. Вот теперь все.

— Антон, ничего не забыли?

— Вроде нет…

— Тогда гоу-гоу!

Богато сервированный «стол» Федя разглядывал целую минуту, в восхищении раскрыв рот. Наконец, оправившись от потрясения, он сокрушенно произнес:

— Икры два литра, больше нет.

Мы уже повернулись уходить, когда лицо Федора просветлело, и он робко предложил:

— Парень, возьмешь осетрины? Ночью еще плавала. А посуду я в следующий раз верну.

Антон ошеломленно молчал, впитывая искусство торга.

— И куда это девать? — вооружившись столовой ложкой, мама задумчиво дегустировала продукт. — Кусманчик осетрины выйдет килограмм на шесть. Хранить негоже, это ж осетрина. И икру свежепробойную надо быстро съесть… А в холодильнике места нет, доверху все забито! Помнишь, как в мае не доглядела? — от горя у мамы затуманился взгляд. — Кошкам полкило пропавшей икры пришлось отдать!

Я вспомнил: Лапа подъел все, до последней икринки, однако после этого подвига много лежал. Три дня на рыбу смотреть не мог, все курятиной лечился.

Мама слизывала деликатес маленькими порциями, опечаленно покачивая головой.