Прыжок с кульбитом и валидолом

Вера шустро притащила мой «Фендер». Пристроить инструмент ей удалось с трудом — ремень на высокое плечо накинула, но чуть ли не в прыжке.

Не спеша я прохаживался туда-сюда, оценивая композицию. А что? Неплохо.

— Хорошая девочка, — прошептал Антон.

— Но-но! — так же мысленно возразил ему я. — Не в свою лужу не садись!

— Мне нравится, — безрадостным тоном, поджав губы, выдавила Вера.

Анюта перевела вопрошающий взгляд на меня.

— Серьги! — понял я, наконец, чего не хватает для полноты картины.

В прошлый раз я притаранил из дома здоровенную шкатулку с бижутерией жены. Ей это добро уже точно не понадобится, а местным девчонкам может быть приятно. Такой вывод ранее подтвердил счастливый вид Веры, когда она получала подарки. Что ж, посмотрим на реакцию Анюты.

Я выбрал из крайнего отсека моно-серьги — позолоченную плоскую пуговицу с четырьмя крупными дырками, и длинную золотую сабельку. Покопался еще немного, чтобы выудить коротенькую цепочку якорного плетения с алмазной огранкой.

— Это мне? — недоверчиво прошептала Анюта.

— Незамужняя девушка надевает браслетик на лодыжку, — пояснил я. — Такое украшение называется анклет.

— А серьги почему разные? — серые глаза полнились восторгом.

— Не нравится?

— Очень нравится! Но почему?

— Таков сценический образ, — отрезал я. Рассусоливать на тему моды не хотелось, причуды женских обычаев двумя словами не объяснишь. — Вера, как думаешь, что мы еще упустили?

— Яркий образ должен дополняться макияжем, — деловым тоном сообщила она. — Ты же сам вчера говорил.

— Точно! — воскликнул я. — Склероз прогрессирует, но у меня есть ты! Веди Аню к туалетному столику, в мамину комнату.

Пауза на макияж оказалась длительной, но терпение было вознаграждено.

— Что б я без тебя делал, Вера? — сказал чистую правду: теперь «сценический образ номер два» завершался румянцем на скулах, смоляными бровями и ярко-красными губами.

Себя Вера тоже не забыла раскрасить. Заодно сменила домашнюю одежду на собственный сценический образ номер два. Он был похожий, но другой — светлые брючки, серые кроссовки «Нью Беланс», серые очки «Каррера» в красной оправе, и белая рубашка свободного кроя — не приталенная, чтобы скрыть малую грудь. Серьги она надела цветочками, с крохотными бриллиантами.

Антон опять впал в прострацию. Видимо, красочное зрелище усугубило травму головы.

— Нам пора собираться, — напомнила Вера, взглянув на малюсенькие часики — еще один сувенир «оттуда».

— Так, Анюта, работа сделана, иди домой, — спохватился я, — а у нас дело намечается.

— Как домой? — опешила девчонка. — А форму снимать?

— Это не форма, а сценический образ, — терпеливо пояснил я. — Походишь, привыкнешь. Тебе должно быть удобно и комфортно на сцене в обмятой одежде, понимаешь? Это теперь твои вещи. Иди, иди. Только гитару отдай. Если что не так, потом скажешь — заменим.

Слезы крупными каплями потекли из-под очков девчонки.

— Так это все мне? А что я маме скажу?!

— Аня, хватит ныть! — ледяным тоном Вера пресекла неожиданный выплеск эмоций. — Скажешь, у меня взяла, посмотреть, померить. А деньги с зарплаты отдашь.

— У меня будет зарплата?!

Вот в этом уверенности не было, однако позитив мне следовало закрепить:

— Ну какие твои годы? Осталось только научиться играть на гитаре…

У ворот затарахтел мопедный двигатель, и во двор вкатился Вова Спиридонов. Нажав на тормоз, он замер с распахнутой челюстью, из-за спины выглядывала не менее обалдевшая Женька.

— У вас тут концерт? — промямлил, наконец, Вова, забыв поздороваться. — А это кто?

— Добрый день, — вежливо, на автомате, отозвался Антон. — Это Анюта Швец, а это Вера Радина, знакомьтесь.

— Да ладно! — не поверил Вова. — Верку с Анькой я с детства знаю, о чем ты говоришь? Это какие-то другие телки. Классные!

И тут же он получил подзатыльник.

— Хотя похожи, — сдал назад Вова. — Как ты это сделал?

Я отвел Вову в сторону, к столику под яблоней, чтобы сообщить о завершении попугайного бизнеса. Тот отреагировал удивительно спокойно, по-философски:

— Все когда-нибудь кончается. Да ладно, на мой век щеглов хватит. Дашь магнитофон до вечера? Пару пленок надо переписать.

Девушки у веранды вели светскую беседу.

— Я теперь работаю у Антона гитаристкой, — Анюта словесно убивала Женьку, и от каждого слова ту качало, словно красного комиссара на расстреле.

— А ты? — Женька перевела круглые глаза на Веру.

— Я тоже, — добила хладный труп Вера, — пианисткой.

— Вова! — заорала вдруг Женька. — Вова, хочу как Анька работать!

Глава тридцать вторая, в которой драка отменяется, но возникает проблема роста

Дело у нас намечалось на «Палубе».

Конфликт с «центровыми» следовало разрулить оперативно, поскольку Антону предстояло постоянно мелькать в городе. Этот вопрос он поручил мне, а я с радостью согласился. А почему нет? Мне нравилось все, что нравится Антону — репетиции, занятия физикой, девчонки, рыбалка, компот… И желание заниматься делами парня росло с каждым днем.