Прыжок в длину

Едва оказавшись в лобби, Женечка сразу нашел глазами голубое: куколка оказалась вовсе не Кирой, а совершенно незнакомой теткой лет сорока. «Ой, Жека!» — вдруг услышал он знакомый голос и резко повернулся. Кира, растрепанная, веселая, с жарким дымом волос, в тесноватом белом свитере, тоже очень пушистом, спешила к нему от сдержанно звякавшего и рокотавшего ресторана. «Жека, как здорово, что ты прилетел! Почему не предупредил?» — Кира, как это было у них заведено, клюнула негодяйчика в щеку, под глаз, горячим от еды ненакрашенным ртом, но Женечка крепко взял ее за плечи и превратил лобзание в основательное, троекратное, потому что здесь, за границей, он хотел быть патриотом. «А, боярин прибыл», — иронически произнес тихонько подошедший Мотылев. «Ты разве один приехал?» — нетерпеливо спросила Кира. Она как будто всем своим существом обращалась к Женечке, но глазищи ее сияли кому-то или чему-то у него за плечом. «Я решил не брать переводчика, — солидно ответил Женечка, борясь с искусом оглянуться. — Можно было, и просился тут один незадорого, но, я считаю, повсюду в мире люди должны понимать того, кто им платит». «Да, конечно, ты прав, как всегда», — ответила Кира рассеянно, ее оживление вдруг как-то пригасло. «А пожалуйте, благородие, к нашему столу, — церемонно пригласил глумливый Мотылев. — Мы тут хорошо сидим, аж люстрочки трясутся».

* * *

Вот так ужинать Женечке не понравилось совершенно. Ничего на самом деле не тряслось, разнородная компания из восьми примерно едоков чинно сидела за тремя составленными, плохо согласованными столиками. Кира пребывала не в духе: сгорбилась и только сопела в тарелку. Женечке от всей, изначально обильной, трапезы досталась одна остывшая колбаска да несколько вытекших, измазанных кислой сметаной помидорных ломтей. Тем не менее Женечка в конце попытался за всех заплатить, однако оказалось, что в данном ресторане счет выписывается строго на номер именно этого, обитого изнутри увядшим бархатцем, будто старуха надушенного отеля. Когда едоки стали расходиться, Кира как будто опять повеселела и, дергая Женечку за руку, взяла с него обещание прямо вот завтра, прямо с утра, начать осваивать лыжи и склоны. В Женечкины планы, надо сказать, это совсем не входило.

Тем не менее утро настало. Стоило Женечке, хорошо покушавшему на завтрак, выбраться из отеля на резкий солнечный холод, как он немедленно попал в распоряжение смеющейся Киры и приведенного ею русскоязычного инструктора. На Кире был стеклянисто-нежный, подбитый воздушным пухом, алый, как роза, спортивный костюм, и на плече она держала две здоровенные лыжины, расписанные ярко, на манер языческих идолов. У инструктора, долговязого малого с лицом сухим и жирным, будто вяленый лещ, носившего имя Морис, русский был весьма приблизительный. Жестикулируя и квакая, он увлек сердитого Женечку в какой-то длинный, краской и резиной пахнувший сарай. Там перед негодяйчиком предстали душные лабиринты стеганых курток и пухлых штанов с лампасами, стеллажи до потолка, уставленные толстыми, пестрыми, какими-то высокотехнологичными сапогами, напоминающими протезы, на которые Женечка за жизнь насмотрелся. Ну, и, конечно, лыжи, громадное капище свирепо разрисованных деревяшек. Добрый старина Морис, не отставая ни на шаг, вынудил Женечку переодеться в оранжевое, на манер дорожного рабочего. Сапоги, синие с белыми всполохами, были довольно легки, пока оставались в руках, но стоило в них обуться и защелкнуть тугие пряжки, как у Женечки возникло ощущение, будто он шагает в двух ведрах. Довершили экипировку, разумеется, лыжи, несуразно длинные, спереди не заостренные, а вроде как лопатки.

Расплатившись карточкой, Женечка так и не понял, купил он все это или взял в аренду. Снаружи солнце слепило до радужных слез, над хорошеньким сахарным поселком парила, с чем-то орлиным в размахе склонов, сизая гора, и народу было, как муравьев. Женечка, честно сказать, не помнил, стоял ли он когда-нибудь на лыжах вообще. Когда Морис, повозившись на корточках, пристегнул негодяйчика, застегнутого в сапоги, еще и к деревяшкам, Женечка ощутил мозжечком, что Земля реально круглая, причем этот шарик намного меньше, чем указывают в учебниках.