Прыжок в неизвестное. Парикмахер Тюрлюпэн

– День настал, будьте наготове. Справедливость велит нам встать и покинуть с оружием в руках жалкие свои хижины, охладевшие очаги. Когда наступит час большой «игры в волан», забейте в барабаны, поднимите в городе тревогу, оцепите его, забаррикадируйте улицы и насильственно положите своим бедствиям конец. Кары достоин только умеренный. Кто щадит своих врагов, тот губит сам себя. Бог их отдал в наши руки. Мы должны уничтожить их всех, не пощадить ни одного, ни мужчины, ни женщины, ни старца, ни младенца, ни доброго, ни злого, ни великого, ни малого, чтоб ни один из них не остался в живых и чтобы их имена вместе с ними угасли в памяти людей.

Глава XIII

– Мы еще не приступили к совещанию, – сказал Тюрлюпэну герцог де Лаван, ведя его вверх по широкой мраморной лестнице, – ибо изгнанная знать Франции еще не представлена среди собравшихся здесь, а мы пришли к решению, что ни один значительный вопрос не может быть подвергнут обсуждению, пока не появится представитель Вандомского рода. Я жду его с нетерпением. Сегодня мы удовольствовались тем, что уладили спор, возникший между господином де ла Рош-Пишемэром и моим кузеном де Люином. Это было довольно неприятное дело и стоило нам больших хлопот, ибо господин де Люин, будучи герцогом и пэром государства, имеет привилегию не драться, а у господина де ла Рош-Пишемэра нет никаких оснований…

Он прервал свое сообщение, чтобы ответить на поклон дворянина, чье угрюмое и раздраженное лицо показалось в одном из окон галереи.

– Это он, – шепнул он, – господин де ла Рош-Пишемэр, тот самый, о котором я только что говорил. Черт побери, надо быть всегда начеку. Чуть только назовешь его имя, он уж тут как тут.

Он еще раз, улыбаясь, кивнул дворянину, который исчез во мраке галереи. Затем опять обратился к Тюрлюпэну.

– Но поговорим, сударь, о вас. Вы из Бретани? Признаюсь, мне любопытно узнать, какой наказ получили вы от своих друзей.

– У меня, – сказал Тюрлюпэн, – один только наказ: доказать вам при всех обстоятельствах свою преданность.

И будучи очень доволен тем, что он так хорошо запомнил слова писца, он поглядел на потолок, где нарисована была Аврора в золотой колеснице, рассыпающая цветы по розовым облакам.

– Вот это так! – воскликнул молодой герцог. – Это речь доблестного человека. Я не премину передать герцогине о ваших благородных намерениях, делающих честь и вам, и нашему дому… Остановились ли вы где-нибудь в городе, сударь? Тут нелегко найти гостиницу, где хорошо служат и кормят. Наряду с интендантами казны, содержатели гостиниц первые воры на свете.

– Вы совершенно правы, – сказал Тюрлюпэн, твердо решив не уходить из этого дома, куда проник с таким трудом.

– Окажите же мне честь остановиться у меня, – попросил герцог. – Вы мне доставите этим удовольствие. Порадуйте меня. Эй, мэтр Илэр!

Дворецкий, до этого мига державшийся на почтительном отдалении, подбежал к ним.

– Приготовьте в левом угловом павильоне комнату для господина де Жослэна, любезно согласившегося быть моим гостем, да разведите в камине пожарче огонь, – приказал герцог, – комнату Сатурна, или комнату Сирен, или комнату Цирцеи.

Тюрлюпэн удовлетворенно кивнул головой, услышав о жарком камине. У вдовы Сабо он зябнул в постели по ночам. Одно только не понравилось ему, что ему придется делить комнату с другими людьми, с Сатурном или Сиренами. Он предпочел бы ночевать в ней один.

– Я сплю чертовски чутко, – сказал он. – Стоит только кому-нибудь произвести самый легкий шум или напевать про себя – и я просыпаюсь.

– Ваша милость не будет иметь оснований жаловаться, – поторопился уверить его дворецкий. – Комната расположена уединенно. Конюшни и каретные сараи находятся по другую сторону дома. – Где осталась поклажа вашей милости?

– Моя поклажа? Я оставил ее в гостинице, где позавтракал, – сказал Тюрлюпэн, как учил его писец в хижине лодочника. И от себя прибавил: – Я завтра велю нескольким мошенникам-лакеям доставить ее сюда.

Дворецкий отошел. Тюрлюпэн счел своевременным дать ход делу, ради которого он явился.

– Где находится ее светлость герцогиня? – спросил он без обиняков молодого герцога.

– Герцогиня? Она удалилась в свои покои. Сегодня, сударь, вам уже не удастся повидать ее. Она провела весь день в женском монастыре аббатства Пор-Руаяль. Вы знаете, сударь, кончина герцога, отца моего, ввергла ее в крайнюю скорбь. Но мы находим некоторое утешение в сознании, что душа его, утомленная суетными мирскими треволнениями, обрела теперь истинный покой.

Некоторое время юный герцог де Лаван молчал, уйдя в свои мысли. Потом опять оживленно и приветливо обратился к Тюрлюпэну:

– Я, сударь, буду иметь теперь честь представить вас моей сестре, мадемуазель де Лаван. Вы у нее застанете кое-кого из моих друзей. Она будет очень рада познакомиться с вами.

Глава XIV