Прыжок в неизвестное. Парикмахер Тюрлюпэн

– Что ж, я гулял, расхаживал, беседовал, болтал – поразвлечься я не прочь.

И, осмелев, он прибавил:

– Днем я навестил одну молодую особу. Ее муж застиг нас врасплох, и мне пришлось спрятаться на чердак. Я провел несколько часов среди вязанок дров и в обществе кота.

– Осторожнее, гром и молния! – закричал граф фон Мемпельгард. – Об этих животных не говорят в присутствии гончего пса. Хорошо еще, что он спит и не слышит вас, а то бы уж вцепился вам в глотку.

Тюрлюпэн поторопился исправить свою ошибку.

– Я не знал, что ваш пес не любит разговоров о котах, – объяснил он, пугливо взглянув на огромного зверя. – А то бы и не заикнулся о коте. Я тоже терпеть не могу котов… Черт побери! Вот он проснулся. Попридержите его, сударь, попридержите его! Это не был кот, скажите ему, что это была крыса.

Пес поднял морду, издал короткое грозное рычание и оскалил зубы, немецкий дворянин стал браниться как бешеный, а Тюрлюпэн спрятался за спину герцога де Лавана.

– Пусть только попробует связаться со мной, – сказал он, но не совсем громко. – Я задушу его. Я переломаю ему ребра.

Потом он отвел герцога в дальний угол залы. Там он стал объяснять ему тихо и настойчиво:

– Вы знаете, сударь, какое живое участие я принимаю во всем, что вас касается. Так вот один из трех дворян, сидевших в той комнате, – я забыл его имя, он в желтом атласном кафтане и парике той формы, которую называют Мирлетон или еще Кадинет, с пробором посередине и длинными локонами по обеим сторонам… Он сидел перед камином…

– Господин де ла Рош-Пишемэр?

– Он самый. Да. Именно его так зовут. Он вас не любит, этот господин де ла Рош-Пишемэр?

– Я это знаю, – сказал герцог де Лаван. – Но и я не причисляю его к своим друзьям.

– Он говорил о вас в таких выражениях, которые возмутили меня, – продолжал Тюрлюпэн. – Он дал понять… дал догадаться, что вы человек, пользующийся его наименьшим уважением.

– В самом деле? – воскликнул герцог. – Он посмел так говорить обо мне?

– Я никого еще в жизни не обманывал, – заверил его Тюрлюпэн. – Не приведи Бог, чтобы вы были первым, вам нужно драться с ним, ничего другого вам не остается. Этого требует ваша честь.

– Моя честь этого требует, – сказал герцог, задумавшись, – но политика и разум запрещают мне драться с человеком, состоящим в числе самых приближенных лиц герцога д’Энгьена. Этот достославный принц, которого мы хотим склонить на нашу сторону, называет господина де ла Рош-Пишемэра другом своего сердца. Поймите же, что я, со своей стороны, должен всемерно постараться о том, чтобы господин де ла Рош-Пишемэр забыл обиду, которую нанес ему сегодня утром мой кузен де Люин.

– Стало быть, вы не хотите с ним драться? – угрюмо спросил Тюрлюпэн.

Герцог ответил пожатием плеч. Тюрлюпэн потупился. Он был в отчаянном положении. Человек, на дружбу которого он рассчитывал, позорным образом подвел его, прикрывшись пустой отговоркой. И он почувствовал ненависть к этому юноше, который сладкими, учтивыми словами и пожатием плеч предал его на волю рока.

– По правде говоря, – продолжал герцог, помолчав немного, – я этой дружбы никогда не понимал. Господин д’Энгьен один из первых вельмож государства, а этот господин де ла Рош-Пишемэр – обездоленный младший сын в семье, у него нет ни гроша за душой. Даже должность поручика, которую он занимает в каком-то полку, не ему принадлежит. Он заплатил за нее деньгами, занятыми у госпожи д’Орсэнь, супруги одного судьи, которая некоторое время была его любовницей.

Тюрлюпэн поднял голову. В глазах у него загорелись гнев, ненависть и дикое, ликующее злорадство.

– Так он, стало быть, младший сын в семье, этот господин де ла Рош-Пишемэр, и по этой причине у него нет ни гроша за душой, – повторил он вкрадчиво. – А старшему его брату принадлежит все, не так ли? Поместья и городской дом, лошади и кареты, и золото в червонцах?

– По французским законам и наследственному праву, – подтвердил герцог де Лаван.

– В самом деле? – злорадствовал Тюрлюпэн. – Значит, все достается старшему брату! Вот это, по-моему, разумное установление. А вы, сударь… Что сделали бы вы, будь вы таким младшим сыном? Что, если бы явился кто-нибудь и мог представить парламенту доказательства, что он ваш старший брат? Как поступили бы вы, сударь?

Герцог де Лаван запрокинул голову и расхохотался.

– Тогда бы я купил себе мула и колокольчик, – сказал он, – и пустился бы продавать на улицах Парижа свои старые шляпы с перьями.

И он закричал, подражая уличному торговцу:

– Шляпы с перьями! Кто покупает шляпы с перьями? Пожалуйста сюда, вот хорошие шляпы!

Тюрлюпэн покачал головой.

– Этого я вам не советую, – сказал он. – Вы увидите, что это промысел не доходный. Никто не покупает шляп с перьями. Люди носят свои старые шапки из кроличьих шкурок, к которым привыкли. Жаль мула и колокольчика.

– Вы большой шутник, – сказал герцог де Лаван, удивленный крайне странными речами бретонского дворянина.

Глава XVI