Псевдолотман. Историко-бытовой комментарий к поэме А. С. Пушкина «Граф Нулин»

Но можно привести несколько соображений, по которым фамилия Нулин слегка выпадает из этого стройного ряда. Так, Б.М. Гаспаров считает, что «латинское происхождение» фамилии придает персонажу особую окраску, «незаметно связывая "нового Тарквиния" с его древнеримским прототипом» ( Гаспаров1999 , 260). М.А. Бесарабова предположила, что фамилия Нулин появилась из пушкинской шутки по отношению к А. Н. Оленину – «нуль На ножках» ( Бесарабова ,41.) С другой стороны, фамилия «Нулин» не только «говорящая», но и по-дворянски значимая. Она не образована ни от прозвища, ни от имени – значит, она не «низкая». По звучанию она не аристократична, но близка к фамилиям столбовых дворян типа Пушкин или Лунин. С последней она близка настолько, насколько это вообще возможно: фамилия Нулин представляют собой анаграмму фамилии Лунин. В 1823 г. в Дамском журнале была опубликована анаграмма слов «лунь» и «нуль»:

«В арифметических трудах

Я менее чем единица;

Но переставь меня – я птица,

Которая всегда в полях

Так важно плавает над нами,

Она питается мышами» (ДЖ1823. 19, 33).

Так или иначе, у героя поэмы «благородная» фамилия, предполагающая давнее дворянство и, соответственно, обширный круг родственников. Проиллюстрировать возможные родственные связи Нулина можно на примере Михаила Лунина – широко известного в те годы острослова, задиры и забияки, героя наполеоновских войн, любимца великого князя Константина Павловича и, одновременно, одного из самых твердых и последовательных заговорщиков, оставшегося верным революционным идеалам и в заключении, и на каторге.

Отец Михаила Лунина – Сергей Михайлович – отставной бригадир и, по замечанию одного из историков, «человек ничем не примечательный» ( Окунь , 8), не имел ни связей, ни значительных знакомств. Но он женился на Феодосии Никитичне Муравьевой, что моментально ввело его в круг широчайшего родственного общения. По свидетельству современников, дом брата Феодосии Муравьевой, Михаила Никитича, «был всегда открыт для друзей и родственников, которые, по тогдашнему обычаю, приезжая из провинции, иногда целыми семьями подолгу жили… По воскресеньям были у них семейные обеды, и случалось, что за стол садились человек семьдесят. Тут были и военные генералы, и сенаторы, и безусая молодежь, блестящие кавалергарды и скромные провинциалы, и все это были родственники, близкие и дальние» ( Бибикова , 141). Таким образом, декабрист Михаил Лунин получил в наследство от отца огромное богатство, а от матери – возможность «счесться родством» с половиной всех дворянских родов России. Только в одной декабристской организации – «Союзе благоденствия» – вместе с Михаилом Луниным состояли членами семь его самых ближних родственников – Муравьевых и Муравьевых-Апостолов.

Примерно такой же уровень родственного общения можно предположить и у Нулина. И это только первый слой свойских отношений, чрезвычайно развитых в дворянском обществе того времени. Есть и другие, о которых мы ничего не можем знать из текста поэмы, но которые должны иметь в виду.

Близкими и почти родственными были отношения между однополчанами или студентами-однокашниками, входившими в один университетский кружок, между выпускницами одного курса благородного пансиона, между давно друг друга знающими соседями, чему в очень большой степени способствовали совместное времяпрепровождение, охота и деревенские балы, крестины детей и т. п. Граф Нулин уже по фамилии (то есть по происхождению из определенной семьи) не был пустым местом, а был чьим-то племянником, кузеном, крестником, соседом, сыном однополчанина или, на худой конец, двоюродным братом внука матери тетки соседа. Эта возможность установить близкие (или не очень) связи между любыми дворянскими семьями придавала путешественнику уверенность в себе и своей значимости и помогала освоиться практически в любой обстановке.

Но ведь Нулин – еще и граф. А графский титул в первой половине ХIХ века давал массу поводов к толкам и пересудам. Введенные Петром Первым европейские титулы барон и граф должны были способствовать вытеснению боярского местничества, противопоставив достоинству рода преимущество личных заслуг. Баронами (как это часто бывало и в Европе) становились купцы и промышленники, чья деятельность принесла пользу империи (или императору). Таково баронство Демидовых или Строгановых, позже возведенных в графское достоинство. Сразу же графами чаще всего становились две категории дворян. Одна из них – военачальники, отличившиеся на полях сражений, или крупные государственные деятели.