Псевдолотман. Историко-бытовой комментарий к поэме А. С. Пушкина «Граф Нулин»

Задернуть завес…  – «Словарь русского языка XVIII века» определяет завесу и завес как «висящую ткань, которая занавешивает что-либо (дверь, окно постель и т. п.)» ( Словарь русского…, VII, 174). Так и в ироикомической поэме В.И. Майкова «Игрок Ломбера» (1763) о надкроватном пологе говорится: «Внезапно у одра раскрылись завеса…»

В отличие от шторы, которую надо было поднимать и опускать, завес или занавес неподвижно крепился на карнизе окна. Как правило, он изготовлялся из той же ткани, что и обои ( Пронина, 127), и состоял из трех частей. Верхнюю часть окна прикрывала свободно свисавшая с карниза (полукругом или треугольником) занавеска, а два длинных полотнища, также прикрепленные к карнизу во всю ширину окна, стягивались лентой или шнурком к его краям, образуя, вместе с занавеской, стилизованную букву «М». Широко были распространены и декоративные тюлевые занавесы, в которых боковые части собирались у краев карниза и оформлялись искусно выполненными из ткани розетками и лентами. Такого рода функциональные и декоративные занавесы можно видеть на многих картинах: «Утро помещицы» А. Г. Венецианова (1803), «В комнатах» А. П. Брюллова (1827), «В комнате за шитьем», приписываемой Ф. П. Толстому, а также работах неизвестных художников первой половины XIX века: «В комнатах. Урок», «Интерьер», «Интерьер гостиной», «Комната со ступенчатым помостом» ( Логвинская ).

В парадных помещениях, специально предназначенных к жизни «напоказ», опускали шторы и задергивали завесы отнюдь не с наступлением темноты. Людям, привыкшим быть все время на виду (дворни, родственников, соседей, приживалок), не приходило в голову стесняться чужого взгляда из окна во время ужина, вечернего чтения или дружеской беседы.

Полностью окна занавешивали на время отъезда – поберечь обои, картины и мебель от прямых солнечных лучей, и летним днем – чтобы сохранить помещения более прохладными. Но осенью, да при непогоде («Казалось, снег идти хотел»), у Натальи Павловны такой необходимости не было. В ее желании занавесить окно отчетливо просматривается борьба культурных стереотипов «деревни» и «города», традиции и моды.

Принимать гостя в обеденной зале – устойчивая деревенская традиция, и Наталья Павловна это прекрасно понимает. В Париже, да и в российских «столицах» Москве и Петербурге гостя принимали (в зависимости от степени знакомства) в кабинете, салоне или гостиной. Салона и кабинета в доме Натальи Павловны, судя по всему, нет. А если бы и были, то принять незнакомца в «интимных» помещениях она бы не решилась. Следуя культурным стереотипам «деревни» (об этом – чуть ниже), она совмещает знакомство и обед. В то же время, не желая предстать перед графом провинциальной барыней, она одним действием – закрывая окна завесом – снимает со столовой налет излишней официальности. Теперь столовая чуть-чуть напоминает салон. И граф это прекрасно чувствует. Его непринужденность за обедом во многом определена правильно прочитанным знаком – задернутым завесом на окне.