Псевдолотман. Историко-бытовой комментарий к поэме А. С. Пушкина «Граф Нулин»

Так, в награду за военные заслуги Петр I возвел в графское достоинство генерал-фельдмаршала Б.П. Шереметева, Елизавета Петровна – П.А. Румянцева, Екатерина II – А.В. Суворова, Павел I – М.Ф. Каменского. За успехи на дипломатическом поприще при Елизавете графами стали П.М. Бестужев-Рюмин и два его сына, а при Екатерине II – А.А. Безбородко, получивший затем от Павла I (как и Суворов) титул светлейшего князя. Однако в XVIII веке графский титул гораздо легче было получить разного рода царским любимцам и фаворитам. Так появились графы Шуваловы, Разумовские, Орловы, Мамоновы, Зубовы, Кутайсовы.

Таким образом, можно представить себе два варианта происхождения и биографии графа Нулина и, соответственно, два оттенка в его положении в обществе. Его отец (или дед) мог попасть «в случай» при дворе Елизаветы, Екатерины или Павла, стать государевым любимцем, а после кончины покровителя или в результате придворных интриг впасть в немилость. Отсюда – парижская жизнь нашего героя Отставленные фавориты, как правило, в столице не задерживались, а отправлялись либо в свое поместье, либо за границу. Там, за границей, наш герой мог и родиться, и получить свое образование.

В другом варианте графский титул был заслужен в ту же эпоху (середина – вторая половина XVIII века) долгими трудами на благо отечества и оставлен наследнику вместе с обширными поместьями, дворцами, роскошной утварью и т. п. А наследник, недолго думая, отправился в Париж тратить все, что получил. В зависимости от варианта происхождения графа Нулина меняется и знаковое содержание его фамилии. В первом случае «Нулин» значит не что иное, как один из «надменных потомков / известной подлостью прославленных отцов», и его пустота – родовой признак «случайных» людей. В другом варианте биографии молодой граф резко контрастирует с поколением отцов – «екатерининских орлов» – полководцев, дипломатов, строителей и реформаторов. И тогда пустота – его личное качество.

Но это еще не все. У графа Нулина есть как минимум два литературных прототипа, оба – графы. Один из них – безымянный Граф из стихотворения Василия Львовича Пушкина «Вечер» (1798). Вот его начало:

«Нет боле сил терпеть! Куда не сунься: споры,

И сплетни, и обман, и глупость, и раздоры!

Вчера не знаю как, попал в один я дом;

Я проклял жизнь мою. Какой вралей содом!

Хозяин об одной лишь музыке толкует;

Хозяйка хвалится, что славно дочь танцует;

А дочка, поясок под шею подвязав,

Кричит, что прискакал в коляске модной – Граф.

Граф входит. Все его с восторгом принимают.

Как мил он, как богат, как знатен – повторяют.

Хозяйка на ушко мне шепчет в тот же час:

«Он в Грушеньку влюблен: он всякий день у нас».

Но Граф, о Грушеньке никак не помышляя,

Ветране говорит, ей руку пожимая:

"Какая скука здесь! Какой несносный дом!

Я с этими людьми, божусь, для вас знаком;

Я с вами быть хочу, я видеть вас желаю.

Для вас я все терплю и глупостям прощаю

Ветрана счастлива, что Граф покорен ей».

Мы увидим чуть позже, что над этой главкой поэмы «Граф Нулин» как бы «витает дух» В.Л. Пушкина, его стихов и стихов о нем. Другой прототип – граф из поэмы Дж. Байрона «Беппо» ( Кибальник1995, 124), сходство с которой (как мы отмечали выше), охотно признавал и сам Пушкин.

Взбить пышный локон…  – женская мода на прически 1820-х годов требовала длинных волос. Большую часть из них поднимали вверх и укладывали под шляпку (на прогулке, в театре, отправляясь с визитом), под диадему или букет цветов (на балу) или просто закалывали при помощи большого количества шпилек (дома). Локоны же должны были «выбиваться» из прически и спускаться до шеи. Если волосы не были густыми или длина их не была достаточной (к Наталье Павловне это не относится), то применялись шиньоны – накладные локоны, прикалываемые к прическе. «Дамский журнал» в 1825 г. отмечал: «Все головные уборы [имеются в виду прически. – Авт. ] из волос, собственных или поддельных, чрезвычайно пышны; никогда волосы не были столько закручены, столько раздуты на висках…» ( ДЖ1825, 4, 203).