Псевдолотман. Историко-бытовой комментарий к поэме А. С. Пушкина «Граф Нулин»

С ужасной книжкою Гизота , – В начале 1825 года А. С. Пушкин писал брату Льву: «Наполеон поглупел – во-первых, лжет как ребенок,

2) судит о таком-то не как Наполеон, а как парижский памфлетер, какой-нибудь Прадт или Гизо» (Х – 123–124).

Франсуа-Пьер Гильом Гизо (1787–1874) – французский историк, публицист и политический деятель. Он считается одним из основателей политической теории «среднего класса». Современное государство, по мнению Гизо, всем обязано классу собственников и должно опираться на два главных принципа: «представительское правление» и «общественное мнение». Для А. С. Пушкина, которому в июне 1825 года К.Ф. Рылеев писал: «Ты сделался аристократом; это меня рассмешило. Тебе ли чваниться пятисотлетним дворянством?» ( Рылеев , 305) – вполне естественно было называть откровенно буржуазные взгляды Гизо «ужасными». Какая конкретно книга имелась в виду, сказать трудно, но она должна быть сравнительно новой, иначе Нулин бы ее не взял с собой. Это могла быть «Смертная казнь как предмет политики» (1822), или «Этюды по истории Франции» (1823). Впрочем, М.Н. Виролайнен, предположила, что этой книгой мог быть первый том французского издания В. Шекспира, открывающийся статьей Гизо «Жизнь Шекспира» и содержащий поэму «Лукреция». «Таким образом, – пишет М.Н. Виролайнен, – издание, и особенно том с «Лукрецией», было для Пушкина «гизотовским» Шекспиром. В контексте пародирующего «Лукрецию» «Графа Нулина» этот том невольно ассоциируется с «книжкою Гизота», и невозможно представить себе, чтобы Пушкин не отдавал себе отчета в такой ассоциации» ( Виролайнен , 84)

С романом новым Вальтер-Скота, – верный принципу собирать все самое новое, граф Нулин везет с собой роман одного из безусловных лидеров романтического направления в литературе, о котором главный идеолог нового стиля Шарль Нодье писал: «…великие мастера слова и Байрон, и Вальтер Скотт, и Ламартин, и Гюго устремились на поиски воображаемого мира, словно особый пророческий дар, полученный поэтом от природы, заставил их предугадать, что в одряхлевшем обществе влияние реальной жизни было близко к исчезновению» ( Манифесты , 410). Мощная волна романтизма вышла далеко за пределы литературного мира. Пушкинский герой, безотчетно следуя моде на романтизм, попадает в эмоциональную зависимость от героев Байрона и Вальтера Скотта. В отличие от Натальи Павловны, склонной к сентиментализму, он ориентируется на стандарты «воображаемой реальности». Эта разница в поведенческих стереотипах, сформированных литературой, в полной мере проявится в кульминационных для поэмы 18–19 главках. Что же до романов Вальтера Скотта, то в 1825 году вышли два: «Обрученные» и «Талисман».