Псевдолотман. Историко-бытовой комментарий к поэме А. С. Пушкина «Граф Нулин»

Зарницкин

Да; вот это как случилось:

К собачкам маленьким княгиня пристрастилась,

А я уж был влюблен, так спица ей достал,

Который был так мал,

Что в день ее рожденья

Привез его ей в чашке…

Мезецкий

Суповой?

Зарницкин

Нет, в чайной.

Мезецкий

Быть нельзя!

Зарницкин

Да только пребольшой.

Княгиня вне себя была от восхищенья!

Еще одно свидетельство по-прежнему сохраняющейся моды на «постельных» собачек – шуточное стихотворение А. А. Дельвига «На смерть собачки Амики». Приведем из него несколько строк, перекликающихся с той ситуацией, в которую попал граф Нулин:

«Не делила Амика любви своей:

Нет! любила одну она Лидию;

И при ней не приближьтесь вы к Лидии

(Ах, и ревность была ей простительна!):

Она вскочит, залает и кинется,

Хоть на Марса иль Зевса могучего».

Написанные в 1821 г., эти стихи увидели свет одновременно с «Графом Нулиным», будучи помещены в том же самом альманахе «Северные цветы» на 1828 год.

Вмешательство комнатной собачки в действие – еще одна перекличка с поэмой «Модная жена». Правда, у Дмитриева «надежный друг» Фиделька предупреждает любовников о приходе мужа.

И проклиная свой ночлег И своенравную красотку,  – забавное совпадение: граф мог бы проклинать свою красавицу стихами, написанными Е. А. Баратынским в том же самом 1825 г. (правда есть и другая датировка – 1829-м годом). В них слово в слово описывается то, как пытался Нулин действовать в спальне Натальи Павловны и что из этого вышло. Вот это стихотворение:

«Сердечным нежным языком

Я искушал ее сначала:

Она словам моим внимала

С тупым, бессмысленным лицом.

В ней разбудить огонь желаний

Еще надежду я хранил

И сладострастных осязаний

Язык живой употребил…

Она глядела так же тупо,

Потом разгневалася глупо.

Беги за нею, модный свет,

Пленяйся девой идеальной!

Владею тайной я печальной:

Ни сердца в ней, ни пола нет».

В постыдный обратился бег.  – Возможно, шутливая перефразировка строк Жуковского из «Певца во стане русских воинов»:

«Давно ль, о хищник, пожирал

Ты взором наши грады?

Беги! твой конь и всадник пал;

Твой след – костей громады;

Беги! и стыд и страх сокрой

В лесу…»

Глава 21 (Граф Нулин)

(текст)

Как он, хозяйка и Параша

Проводят остальную ночь,

Воображайте, воля ваша!

Я не намерен вам помочь.

(комментарий)

Выше мы говорили о довольно значительном совпадении сюжетных линий и отдельных деталей между «Дон Жуаном» Байрона и «Графом Нулиным». Интересно, что в этой главке поэмы Байрона и Пушкина опять пересекаются, но совершенно непроизвольно. Пушкин не мог читать последней, незавершенной главы «Дон Жуана» (она была опубликована только в 1903 году), а между тем в этой главе автор тоже отказывается говорить о том, что происходило ночью, после того, как герой распознал в «привидении» женщину:

«Итак, остался мой прекрасный дон

В том щекотливом «лунном» положенье,

Когда принять мужчина принужден

Без колебаний смелое решенье.

Но сохранил ли добродетель он

Иль сгоряча поддался искушенью, —

Я не скажу, меня не подкупить:

Вот разве поцелуем, может быть».

Объяснить такое совпадение можно тем, что художественные приемы и «Дон Жуана», и «Графа Нулина» восходят к «Орлеанской девственнице», а там, в четырнадцатой песне, применен тот же прием. Описывая действия английского полководца по отношению к красавице-француженке, встреченной им в храме, рассказчик произносит:

«Я не намерен, о великий Боже,

Описывать читателям-друзьям,

Краснеющим перед таким вопросом,

Что было дальше сделано Шандосом».

Но, в отличие от «Орлеанской девственницы» и «Дон Жуана», пушкинское отступление – это не только очередное приглашение к «додумыванию» поступков персонажей читателем. Это и еще один случай «перевоплощения» рассказчика в кого-то из действующих лиц. Ворчливо-сердитый тон этих четырех строк может трактоваться как явное недовольство рассказчика недостойным поведением графа, но и как воплощение досады Нулина на себя, хозяйку и все окружающее (И проклиная свой ночлег / И своенравную красотку).